Она чопорно присела в реверансе и протянула на прощание руку.

– Давайте лучше скажем «до свидания».

Ренар взял ее за руку. Арианн думала, что он хотел галантно поднести ее к губам, но не успела и глазом моргнуть, как он привлек ее в свои объятия и заглушил протест быстрым поцелуем.

Поцелуй? Это было скорее страстное столкновение, поединок губ, жаркий, неистовый и безжалостный. Ошеломленная неожиданной атакой, Арианн беспомощно прильнула к нему. Ее еще никогда не целовали. Когда она представляла себе, как это может выглядеть, ей всегда рисовалась картина чего-то нежного, волнующего.

А тут она почувствовала, как по жилам горячо хлынула кровь, ее бросило в жар, закружилась голова. На одно безумное мгновение ей страстно захотелось ответить таким же неистовым поцелуем.

После того как Ренар выпустил ее из рук, она с трудом пришла в себя. Ей следовало бы дать ему за такое нахальство пощечину, но у нее лишь хватило сил перевести дыхание. Окончательно оправившись, она бросила на Ренара укоризненный взгляд, но злодей не раскаивался.

– Простите мою вольность, мадемуазель, – лениво улыбаясь, произнес он, – но мне нужно было оставить в памяти приятное воспоминание, чтобы сохранить его до той поры, когда вы с помощью кольца снова позовете меня.

Отвесив величественный поклон, он повернулся, чтобы уйти. Арианн дрожащей рукой закрыла рот. Оставлять за собой последнее слово было в привычке Габриэль, не у нее. Но что-то в размашистых шагах Ренара, в его невыносимо самоуверенных манерах побудило ее крикнуть:

– Ренар!

Тот оглянулся.

– Я ни за что не воспользуюсь этим кольцом!

Ответом была приводящая в бешенство улыбка Ренара.

На дом опускались сумерки, в скотном дворе раздавалось блеяние устраивавшихся на ночь овец. С плантации трав легкий ветерок доносил в открытое окно сладкий запах лаванды.

Но прелесть тихого вечера не трогала Арианн. Сгорбившись над дубовым столом, она тщетно пыталась проверить счета своего хозяйства. Довольно трудно успешно вести бухгалтерию, когда долгов намного больше, чем поступающей наличности.

Арианн, вздохнув, прервалась, чтобы зажечь свечи: день померк. В комнате, когда-то бывшей спальней матери, замерцал мягкий свет. Здесь, на массивной кровати с розовым пологом, родились она, Габриэль и Мири. И здесь же стоял складной табурет, на котором часто сидели девочки, когда мама причесывала их и заплетала косички.

Арианн уныло огляделась вокруг. В комнате, когда-то выглядевшей такой теплой и полной жизни, ощущался холод даже в разгар лета. С уходом мамы дом как бы лишился сердца.

Теперь все считали, что Арианн заняла место матери и стала Хозяйкой острова Фэр, но сама она чувствовала себя неважной заменой. Протерев уставшие глаза, она вернулась к домашней бухгалтерии, стерла записи с грифельной доски, чтобы начать заново.

Работе очень мешал лежавший на столе предмет: перстень графа де Ренара. Она сняла его, потому что он отвлекал ее от дела. Вроде бы простой кружочек металла, он все же несомненно старее, чем ей поначалу показалось. Когда она протерла его платком, то обнаружила выгравированные на внешней стороне древние рунические знаки, такие же загадочные, как и человек, вручивший ей это кольцо.

Она вновь и вновь возвращалась мыслями к сегодняшней встрече с Ренаром, вспоминала волнующий вкус его губ на своих губах, этот бесцеремонный поцелуй, как бы скрепивший совершенную ими странную сделку.

«Когда вы воспользуетесь перстнем в третий раз, то должны будете признать поражение и сдаться. Выйти за меня замуж».

Странное предложение. Этот человек, должно быть, не в своем уме. Но когда блуждающий взгляд Арианн вернулся к стоявшему перед ней открытому денежному ящику, к кипе неоплаченных счетов, она подумала, что не в своем уме должна быть именно она, высокомерно отвергающая брак с таким могущественным и богатым человеком, как Ренар.

Но как Хозяйка острова Фэр она должна была выбирать мужа со всей ответственностью и осторожностью, если вообще собиралась выйти замуж. Она осталась хранительницей древних рукописей, содержавших могущественные знания, представлявшие опасность в том случае, если попадут в дурные руки. Человек, за которого она вышла бы замуж, должен быть абсолютно честным и надежным, а уклончивость Ренара, его нежелание прямо отвечать на простейший вопрос, очень ее беспокоили. Больше всего в человеке она ценила честность и искренность.

Дед Ренара, старый граф, был властным, безжалостным и коварным, готовым на все ради достижения своих целей. Некоторые черты Ренара давали основание полагать, что он скроен из того же материала.

Но она не могла забыть, как заботливо он рассеял ее опасения насчет Мири. Поразительно добродушно отнесся к краже коня и злой шутке, которую сыграла с ним Габриэль. И вызвал у нее улыбку, когда она изо всех сил старалась быть серьезной.

Арианн решила больше не думать о нем. Но… Она вертела в руках перстень. Эта штука никак не могла быть волшебной, хотя в одном отношении сослужила Ренару хорошую службу. Кольцо притягивало к нему ее мысли. А что будет, если она последует советам Ренара и попробует воспользоваться перстнем?

Сосредоточенно нахмурившись, она поднесла его к пальцу, и тут раздался крик.

– Арианн, что ты делаешь?

Арианн вздрогнула и чуть не уронила кольцо, подхватив его на лету. В дверях с сердитым видом стояла Габриэль.

– С этой штукой не шутят. Это может быть опасно.

– Да это всего лишь старое кольцо, Габриэль, – чуть сконфуженно возразила Арианн. Сестра рванулась к ней, пытаясь отобрать кольцо.

Арианн была вынуждена кое-что рассказать Мири и Габриэль о том, что произошло между ней и Ренаром. Узнав, что Арианн вернула графу Геркулеса, Мири потеряла интерес, но Габриэль донимала вопросами, пока не выпытала все о сделке с кольцом.

Тогда она присела на краешек стола и, болтая босыми ногами, принялась разглядывать кольцо. Она уже собралась ложиться спать и надела тонкую полотняную ночную сорочку. По спине рассыпались золотистые волосы. Сейчас она выглядела моложе, больше походила на маленькую сестренку, какую помнила Арианн.

В Бель-Хейвен ложились рано. Свечи стоили дорого, и, как теперь часто жаловалась Габриэль, на острове было нечего делать, кроме как спать. Но, правда, в этот вечер обычная хандра покинула ее, в голубых глазах блеснуло любопытство, она с видом знатока оценивающе поворачивала кольцо со стороны в сторону, надкусила кружок металла и скорчила гримасу.

– Хм! Не знаю, из чего оно сделано, но определенно не золотое. Где, говоришь, граф приобрел эту штуку?

– Где-то во время странствий. У старой цыганки.

– У какой цыганки? В каких странствиях?