Вернее, сосредоточиться на знакомстве с этой загадочной вещицей, оказавшейся какой-то по-живому теплой, словно на шее висел не медальон, а солнечный зайчик в коробочке.

Потому что отведенные на свидание часы и так пролетели до обидного быстро, она и наговориться с родителями не успела! Возможно, потому, что большую часть времени мама пыталась затолкнуть в рот своему великовозрастному птенчику как можно больше еды, постоянно сетуя на общую костлявость облика упрямого и злосчастного ребенка. Так что рот Лены был мало приспособлен для внятной речи. Хотя порой удавалось вставить слово. А отец, азартно бегая по комнате свиданий из угла в угол, строил песочные конструкции моста, ведущего дочь на свободу.

Рассыпавшиеся от первого же сомнения, высказанного Леной или Елизаветой Петровной.

Потому что западня, в которую угодила Елена Осенева, была тщательно продуманной, подготовленной, причем не совсем обычными людьми, и от этого выглядела монолитно и неприступно. Никакой, даже самый гениальный адвокат не смог бы просверлить хоть крохотную дырочку в камне ловушки.

– Да прекрати ты метаться, Николай! – горько усмехнулась Елизавета Петровна. – Сядь лучше за стол, с дочкой пообщайся, ведь неизвестно, когда еще нам свидание разрешат. Ты уже забыл, ЧЕГО нам стоило добиться этого?

– Ты о чем, мама? – нахмурилась Лена. – Вы что, деньги заплатили?

– Ничего и не деньги, – угрюмо буркнул отец, присев наконец за стол. – Связи пришлось поднимать кое-какие. Не самые приятные.

– То есть? Что значит – не самые приятные? Криминал?

– Ну что ты ерунду городишь, Аленка! Какой еще криминал?! – Николай Павлович помассировал виски. – Пришлось напомнить кое-кому из власть и деньги имущих про должок – пришлось мне пару раз закрыть глаза на серьезные нарушения, из-за которых и бизнесу и репутации этих имущих пришел бы кобздец…

– Коля!

– Ай, да перестань, Лизок! – досадливо отмахнулся отец. – Мы сейчас не в школе, и Аленка еще и с нами может кое-какими, здесь подслушанными, перлами табуированной лексики поделиться. В общем, в результате оплаты таких вот долгов мы тебя и нашли, доча. И свидание это смогли втайне от тебя организовать. Слушай, – брови Николая Павловича сошлись у переносицы, – мне показалось или ты действительно поняла, КТО стоит за твоей изоляцией? Ты скажи, скажи, если знаешь, я разберусь с этим сволочным манипулятором!

– Нет, папа.

– Что – нет? Не знаешь?

– Не разберешься. Скорее сам станешь марионеткой.

– Не ерунди, Аленка! – взвился отец. – Ты меня что, совсем за идиота и слабака держишь? Думаешь, провинциальный лох, да?

– Пап, вот как раз сейчас ты и ерундишь, – криво улыбнулась Лена. – Ты не идиот, не слабак и уж ни разу не провинциальный лох, и сам прекрасно об этом знаешь. Ты просто подумай сам – ну кто еще мог устроить мою полную изоляцию, как не тот, кто вообще выкопал мне яму? Ты представь только уровень ЕГО связей! И степень опасности, грозящей тебе, если попытаешься влезть и помешать…

– Да плевать мне на опасность! – запальчиво выкрикнул Николай Павлович. – Я…

– И на маму что, тоже плевать?

– А при чем тут Лиза?

– А при том, – горько усмехнулась Лена. – Ты что, забыл излюбленный прием мразей всех времен и возрастов – шантажировать проблемного персонажа близкими людьми? Ты маму под удар подставить решил?

– А я Лизу отправлю куда-нибудь…

– Я тебе что, посылка, что ли? – возмутилась Елизавета Петровна. – Никуда отправляться я не собираюсь, я буду тебе помогать дочку выручать!

– Ну что, пап, убедился? – Лена тяжело вздохнула и печально посмотрела сначала на отца, а потом на маму. – Ребята, самое лучшее, что вы сможете для меня сделать, – это не пытаться начинать собственное расследование. И тем самым не связывать меня по рукам и ногам. Я должна быть спокойна за вас, ведь вы – моя семья. Самые мои близкие и любимые люди, ради которых я пойду на все. Вы – те самые ниточки, которые свяжут мои руки и ноги с руками манипулятора, превратив меня в марионетку…

– Не говори так, Аленка, – глухо произнес отец. – У меня аж мурашки по коже от твоих слов.

– Потому что ты понимаешь – это правда. И подсознательно чувствуешь – не можешь не чувствовать, – с КЕМ мне пришлось столкнуться.

– И что ты предлагаешь – бросить тебя одну, оставить без помощи?

– Не бросить и не без помощи. Главная ваша с мамой помощь сейчас – не создавать мне проблем. Я должна быть спокойна за вас, понимаешь? Тогда я выберусь.

– Одна?

– Ну почему же одна, надеюсь, Матвей и Володя помогут.

– Кто?

– А те двое, что проходят по моему делу как соучастники.

– Кравцов и Свидригайло? Сумевшие скрыться?

– Они самые.

– Ну, не знаю, – с сомнением протянул отец. – Они бросили тебя, сбежали, как последние трусы, а ты на них рассчитываешь?

– Они не трусы, пап. Просто Матвей знает, что собой представляет наш главный враг, и я абсолютно уверена – Кравцов сейчас делает все возможное для контрудара. Но скрытно, по-другому с этой мразью нельзя.

– С кем? Кого ты имеешь в виду? Аленка, ну ты хоть намекни, кто тебя подставил.

– Тот же, кто и Кролика Роджера, – улыбнулась Лена.

– Хохмишь? – обиженно поджал губы отец. – Значит, не скажешь?

– Нет, папуль, прости. И пообещайте мне оба – вы сейчас вернетесь домой и заживете прежней жизнью, не совершая лишних телодвижений…

– Ну, допустим, прежней не получится…

– Коля, помолчи!

– Та-а-ак, – Лена требовательно перевела взгляд с отца на мать и обратно. – А ну-ка, признавайтесь – что у вас случилось?

– Как это что? Дочку какая-то сволочь подставила!

– Пап, ты мне зубы не заговаривай, колись быстро – что произошло?

Но родители отводили глаза и говорить явно не собирались, только мама под столом пнула отца ногой, думая, что Лена не видит.

Не надо было быть гением дедуктивного мышления, чтобы не предположить наиболее вероятное развитие событий после того, как Лена стала хедлайнером новостей.

– Мам, – Лена участливо притронулась к родному плечу, – у тебя проблемы на работе из-за меня, да?

– У меня? – фальшиво удивилась Елизавета Петровна, но, не выдержав пытливого и одновременно ласкового взгляда дочери, всхлипнула и отвернулась.

– Неужели уволили?! – недоверчиво посмотрела Лена на отца.

Тот молча кивнул, катнув по скулам желваки.

– Но как же так?! Ты ведь заслуженный учитель, тебя дети любят и уважают, ты всю себя школе отдавала!

– Ну и что? Какое все это имеет значение, если… – Елизавета Петровна махнула рукой и начала судорожно копаться в сумке в поисках носового платка.