– Зато теперь дом похож на дом, а не на гостиницу, – бодро объявила я. – Где такое видано: ни одного живого цветочка в приличном особняке! Кстати, вы зачем мне позволили купить мандариновое дерево?

– Чем бы цветочная фея не тешилась, – пошутил он.

– Вот именно! В оранжереях у цветочных фей случается помутнение рассудка, но вы-то здравомыслящий человек. Могли остановить.

– Запомню, что нельзя покупать больше одного растения за раз, – улыбнулся Ричард.

– И такого, чтобы я могла унести его в руках, – нравоучительно добавила я. – Вы, наверное, очень голодны и устали? Ужин уже накрыт. Пойдемте. Я составлю вам компанию.

При мысли о еде желудок скукожился. Ричард замер, как-то странно вздохнул, словно проверяя, сколько у него внутри имелось места для ужина, и уточнил:

– Ты не ела?

– Да что-то аппетита не было. – Я дернула плечом.

– В таком случае, никак не могу отказаться от компании.

И голодный опекун еле-еле жевал, словно еда не шла впрок. Зато я уплетала за обе щеки и ему не забывала подкладывать.

– Надо есть! – приговаривала тоном кухарки из пансиона. – В вашем возрасте важно правильно питаться, иначе будете плохо себя чувствовать. Или вы решили похудеть?

– По-моему, похудеть мне сегодня не грозит, – пробормотал он.

– Если не хочется рагу, съешьте отбивную! – скомандовала я и, подхватив щипцами самый большой сочащийся кусок, плюхнула ему в тарелку рядом с горкой тушеных овощей. – Жуйте побыстрее! Вон сколько еды. Знаете, как говорили в пансионе? Пока не съешь все на тарелке, из-за стола не встанешь. Но там никто и не вставал, еще добавки просили.

У Ричарда сделалось такое лицо, словно его пытались закормить до смерти. Он перевел дыхание и взялся резать мясо в тарелке на мелкие кусочки.

По спальням мы разошлись ближе к полуночи. Перед сном я проверила мухоловку. Магия сильно подсушила землю. Оставлять капризное растение без полива не позволила совесть, а воды в комнате не осталось ни капельки. Даже себе не придержала, если ночью захочется промочить горло.

Подхватив графин, я быстренько спустилась на первый этаж. Дом уже успел заснуть. В комнатах царила таинственная тишина, и только в кухне горел свет. Кто-то звенел баночками. Оказалось, что Ричард в пижаме и раскрытом шелковом халате перебирал бутылочки в плетеной корзинке и проверял названия.

– Доброй ночи, – с непроницаемым видом поприветствовала его я и прошла к большому глиняному кувшину с питьевой водой.

– И тебе.

– Деловая встреча проходила в ресторации? – догадавшись, что не накормила человека, а по доброте душевной насильно затолкала в него еду, спросила я.

– Да, – невозмутимо отозвался он.

– Второй ужин отказывается перевариваться? – самым светским тоном уточнила я.

– Как и первый, – согласился он.

Отодвинув опекуна от каменного кухонного прилавка, я быстро вытащила нужное средство и протянула ему. Хотелось ехидно спросить, не жала ли пуговка на брюках, пока он сидел за столом, но невозможно насмешничать над человеком, который рискнул здоровьем, чтобы составить компанию оголодавшей девушке.

Подозреваю, что ночь у Ричарда выдалась трудная, а у меня неожиданно трудным сделалось утро. В сладкий сон, в котором я расставляла горшочки с фиалками на полочке в собственной цветочной лавке, вдруг ворвался неуместный звук громкого чавканья. А потом хриплый мужской голос, как у пропитого докера, громко простонал:

– Матушка, вставай! Чадо кушать хочет.

Волосы на голове зашевелились! Я резко подскочила на кровати и оглядела пустую комнату испуганным взглядом. Утро едва-едва расцветало, и в окно лился жиденький туманный свет. На подоконнике в фарфоровом кашпо стояло страшенное существо с крепким зеленым стеблем, редкими резными листьями и большой головой с игольчатой пастью. И это существо, выросшее вместо хрупкой мухоловки, жадно чавкало и дожевывало мою фиалку!

Внезапно кашпо, выказав пугающую подвижность, развернулось. Рожица на ней оказалась живой и была совсем не умильной, а ужасающей, как смерть целого цветника! Глаза моргали, кончик носа шевелился, а губы кривились в кровожадной улыбке.

– Ну, что ты хлопаешь глазами? – проговорила посудина этим своим голосом замшелого пьянчуги. – Цветочек уже закончился. Мы хотим кушать. Завела? Корми!

От страха в голове чуток помутилось. Я вскочила на кровати во весь рост и пронзительно завизжала. Потом подумала, что самое время упасть в обморок, но с треском распахнулась дверь в спальню и на пороге возник взлохмаченный Ричард.

– Виола, что случилось? – воскликнул он.

Трясущимся пальцем я указала в сторону подоконника.

– Отец нашелся! – проскрипело кашпо.

– Оно живое? – не веря своим глазам, переспросил опекун, а потом с самым решительным видом сделал шаг в комнату.

Мухоловка резко открыла игольчатую пасть. Раздалось агрессивное шипение.

– Сожру! – рыкнул горшок, скорчив страшную рожу под стать ощеренной цветочной башке.

– Шею сверну, – процедил Ричард.

– Мама, спаси! – заверещал горшок фальцетом и, обнаружив две тонкие ножки с утиными лапками, норовисто соскочил с подоконника. – Дядя, не надо! Не убивайте!

Оживший кошмар садовника бросился наутек. Утекать, правда, в спальне было особенно некуда, поэтому он кинулся под ноги Ричарду. Сдавленно ругаясь и демонстрируя на зависть красивые па из польки, тот заскакал на месте, но кровожадная мухоловка успела цапнуть его за шелковую пижамную штанину. С клоком ткани в клыках, сноровисто перебирая тонкими ножками, цветок ринулся к распахнутой двери.

– Стоять! – выкрикнула я и слетела с кровати.

В прямом смысле слова «слетела». Нога запуталась в одеяле и, взвизгнув, рыбкой я нырнула вниз.

– Виола, осторожно! – воскликнул Ричард, подхватывая меня на руки.

Мы замерли, ошарашенные внезапными объятиями. Я крепко прижималась к твердой груди опекуна, чувствовала тепло, исходящее от его тела. Сердце вдруг затрепетало, дыхание перехватило. Обнаружить, что господин Ховард не просто какой-то опекун-изверг, лишающий меня мечты о собственной цветочной лавке, а мужчина с сильными руками, умеющий прижимать к себе так, что кружится голова, оказалось ошеломительно и стыдно.

– Давайте его догоним, – прошептала, к собственному смущению остро чувствуя, как горячие ладони умело и уверенно сжимают мою талию.

Стараясь не встречаться глазами, мы отстранились друг от друга, а потом и вовсе отошли на шаг, во избежание неловких недоразумений.

В коридоре вдруг загрохотало. Переглянувшись, мы ринулись вон из спальни на спасение мухоловки и дружно остолбенели, удивленные открывшимся беспорядком. Цветочное недоразумение в говорливом кашпо, раззявив пасть и размахивая листьями, зигзагом неслось по коридору. Следом с оголтелым видом скакал дворецкий в полосатой пижаме, с сеточкой на волосах и со шваброй руках.

Увидев нас, перекрывших двери спальни, страшилка резко вильнула и со звоном вмазалась в стену. Она замерла, не шевелясь. Башка на длинном стебле истерично тряслась.

Тяжело дыша, дворецкий выставил вперед себя швабру и проблеял:

– Я услышал крики, а потом увидел это! Уходите, хозяин, я