В Гомеле они вступили в Красную Армию и продолжали свою борьбу с белополяками в ее рядах. Остальные повстанцы скрылись и в лесах вели партизанскую войну. Белополяки жестоко расправились с крестьянами восставших деревень. Многие из них были арестованы и преданы военно-полевому суду. Шестерых — Илью Алексеевича Шемето, его брата Иосифа Алексеевича, Занько Василия Филипповича, Железного Василия Михайловича, Железного Иосифа Моисеевича и Телушко Алексея Никитича — по приговору суда расстреляли. Многие погибли в боях с оккупантами. Люсинское восстание имело огромное значение, его эхо разнеслось по всей территории, захваченной белополяками. На борьбу поднялись тысячи и тысячи крестьян…

В 1921 году отряд Орловского и другие отряды немало сил отдавали выявлению и ликвидации свирепствовавших на советской территории белых банд генерала Булак-Балаховича и лидера эсеров Бориса Савинкова. Еще в конце гражданской войны белорусские рационалисты Акинчиц, Островский и другие с помощью польского правительства создали так называемую белорусскую армию из кулаков и дезертиров во главе с генералом Булак-Балаховичем. Сначала белополяки не признавали этой армии и белорусских националистов. Но когда их планы образования Великой Польши, с включением в ее состав Белоруссии и Украины, потерпели крах, правительство Пилсудского признало белорусских националистов и разрешило им организовать свои вооруженные силы на территории Западной Белоруссии. Пилсудчики оказывали им большую помощь, а самый богатый и влиятельный польский магнат князь Радзивилл пожертвовал миллион рублей на организацию этой националистической белогвардейской банды. Польское правительство при помощи белогвардейского отребья пыталось сделать то, что не удалось польским националистам: образовать так называемую «Независимую Белоруссию» под протекторатом Польши.

В октябре — ноябре 1920 года пресловутая «белорусская армия» была создана. По условиям перемирия между нашей страной и Польшей, по обе стороны границы устанавливалась нейтральная зона шириной 15 километров каждая. В своей нейтральной зоне и разместили поляки белорусскую армию. Хотя делать это по условиям перемирия не имели права, так как нейтральная зона могла иметь только гражданскую администрацию и полицию.

В ночь с 18 на 19 декабря по приказу «генерала» Булак-Балаховича полк этой «армии» перешел границу и занял советскую нейтральную зону от Московско-Варшавского шоссе до местечка Старобин. Захваченные в волостных ревкомах Семежево и Красная Слобода советские работники были уведены в польскую нейтральную зону и там расстреляны.

После заключения Рижского мирного договора правительство Пилсудского было вынуждено объявить о роспуске «белорусской армии». Но на самом деле поляки только вывели ее из пограничной зоны и реорганизовали в отдельные банды по 100—150 человек. Эти банды совершали налеты на советскую территорию, убивали советских пограничников, зверски расправлялись с работниками ревкомов и активистами, убивали и грабили советских людей, а затем опять возвращались в Польшу на свои базы. В 1921 году бандиты совершили налет на стеклозавод «Старево» в Слуцком районе. Уничтожив завод, они зверски убили семьи рабочих, не пощадив даже грудных детей. Зверские налеты с убийствами советских людей в том же 1921 году были совершены на местечко Любань, на местечко и совхоз Погост и другие населенные пункты.

Уничтожить эти банды на советской территории было очень трудно. Они состояли в основном из кулаков и шляхтичей, уроженцев тех районов, на которые они нападали. Бандиты хорошо знали местность и пользовались поддержкой своих родичей. И поэтому карающей рукой советской власти стали наши партизанские отряды. Мы находили бандитов в их волчьих логовах на территории Польши и беспощадно уничтожали. Но большая часть банд имела, кроме всего, «прикрытие» и абсолютную поддержку со стороны руководящих кругов в Варшаве. Иначе они попросту не могли бы так долго и безнаказанно действовать на советской территории.

…Хочу отметить, что партизанское движение в «Кресах Всходних» во время второй белопольской оккупации после Рижского мирного договора отличалось от партизанского движения в тылу белополяков в 1919—1920 годах. Оно не было таким массовым, как тогда. Не было партизанских отрядов, насчитывавших в своих рядах тысячи людей, получающих моральную и материальную поддержку от Красной Армии, имеющих свои постоянные базы в районах действия.

Партизанские отряды второго периода оккупации насчитывали 30—50 человек кадровых партизан, которые в силу разных обстоятельств не могли находиться на легальном положении, и из местных жителей, которые днем пахали, сеяли, а ночью, при надобности, доставали спрятанное в надежных местах оружие и становились нашей вспомогательной боевой силой.

Каждый отряд поэтому мог бы стать по численности и ротой, и батальоном, и даже полком. Но массовая партизанская война, которую могли бы вести такие крупные отряды, неизбежно переросла бы в войну между Советской страной, которая яростно боролась на мирном фронте с голодом и разрухой, и белой Польшей с ее могущественными западными покровителями. А допускать этого, давать повод к такой войне было нельзя.

В партизанские отряды принимались строго проверенные, преданные нашему делу, здоровые и выносливые люди, готовые не только отдать свою жизнь за правое дело, но и безропотно голодать (а такое случалось нередко), жить круглый год, имея крышей только небо над головой. Никаких постоянных баз с землянками или другим жильем не было у нас. Партизанский отряд редко собирался в полном составе. Чаще всего он был рассредоточен на отдельные боевые группы, которым легче было действовать, скрытно и внезапно, легче было прокормиться.

Боевые группы почти всегда находились в постоянном движении, делая ежесуточно ночные переходы по 20—40 километров, а на лошадях — и до шестидесяти.

Не получая никакой помощи извне, мы воевали и жили за счет противника. Белая Польша в ту пору своего оружия не производила, и вооружены были и полиция, и армия оружием из других капиталистических стран. Поэтому и наше вооружение было довольно пестрым, но грозным. Немецкие, австрийские, французские, японские карабины, английские легкие пулеметы «Шош», английские гранаты, немецкие револьверы «Парабеллум», «Маузер», «Кольт», бельгийские браунинги. Каждый партизан был вооружен карабином или пулеметом, револьвером и гранатами. Одежда наша была обычная, крестьянская. Но для некоторых операций приходилось напяливать на себя полицейские и польские армейские мундиры.

У местного трудящегося населения партизаны никогда ничего не брали, а наоборот, многим беднякам мы оказывали денежную помощь через своих людей, а то и сами.

Когда я вспоминаю, как жилось крестьянам в «Кресах Всходних», перед глазами встает карикатура: стоит крестьянин в лаптях на одной ноге и чешет затылок. И даже одна нога едва умещается за оградой его земельного надела и усадьбы. Все остальное вокруг принадлежит помещикам и кулакам. И действительно: пошел в лес и поднял гриб — плати штраф, если не купил билета на сбор грибов. Ягоду — то же самое. А если собрал воз бросового хвороста — тут уж так оштрафуют, что