Дэвид заставил себя принять участие в общем разговоре, однако вскоре поднялся и шепнул тете:

— Я схожу наверх проведаю ее. Она может испугаться, если вдруг проснется и увидит, что находится одна в незнакомом месте. — После этого он быстро вышел, взял у портье подарок и направился в номер тети.

Дэвид мысленно уже представил себе испуганную и одинокую Аню, так что с облегчением вздохнул, когда увидел, что она мирно спит на диване. Несколько минут он смотрел на нее. На бледном личике уже не было скорбного выражения. И впервые Дэвид подумал: «Она вовсе не грустное создание. Она могла бы быть счастливой и веселой. Уверен, что она умеет смеяться». И вдруг ему ужасно захотелось услышать ее смех. Он развернул палантин и повесил его на стул рядом с диваном, чтобы Аня могла легко дотянуться до него рукой. Свет из окна заиграл на блестящем шелке, и Дэвид с удовольствием подумал, что ей будет приятно увидеть подарок, когда она откроет глаза.

Ему бы хотелось быть в комнате, когда это случится, но он и так уже задержался достаточно. Но как только Дэвид повернулся к двери, Аня пошевелилась. Открыв глаза, она лежала молча, видимо недоумевая, где находится. Потом с удивленным вскриком протянула руку и дотронулась до шелка.

Дэвид подошел ближе, оперся о спинку дивана и спросил:

— Как вам нравится подарок на день рождения?

— Как вы узнали? — улыбнулась Аня. — Я и сама забыла.

— Я должен был это выяснить. Мне пришлось самому выбрать вам подарок. Нравится?

Дэвиду показалось, что он в жизни не видел ничего прекраснее, чем легкий румянец, появившийся на ее щеках. Взяв палантин, он накинул его девушке на плечи.

— Это мне? — шепотом сказала она и погладила переливающийся шелк дрожащей рукой.

— Да. Вам идет. Он похож на радугу.

— На радугу? — В первый раз она не смогла понять английского слова.

— Не помню, как это по-немецки. Радуга — это цветные полосы, которые появляются на небе, когда светит солнце и идет дождь.

— Радуга, — медленно повторила Аня. — И слезы, и радость. Как сегодня. — И вдруг она уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

— Не надо плакать. — Он сел рядом с ней на диван и обнял за плечи.

— Я не плачу, я почти счастлива. Спасибо вам за подарок. Я сохраню его навеки.

Дэвид рассмеялся:

— Надеюсь, вы проживете дольше, чем эта накидка.

После этого он рассказал, что договорился насчет похорон ее отца, и с радостью заметил, что Аня слушала почти без слез. Потом он предложил ей поужинать внизу.

— Я сделаю, как вы хотите, — серьезно ответила она.

— Но я бы предпочел, чтобы вы сами выбрали. Если вам сегодня не хочется видеть незнакомых людей, просто скажите.

— А кто эти незнакомые люди? — с любопытством спросила она.

— Мой кузен Бертрам, сын моей тети, которую вы уже знаете. А еще приятельница моей тети миссис Престон и ее дочь Селия.

— Селия — ваша подруга?

— Да, можно и так сказать. Я ее давно знаю, и мы ладим.

— Вы ее любите?

Дэвид почувствовал, что краснеет.

— Это слишком личный вопрос, Аня. Мы не помолвлены, если вы это хотели узнать.

— Я другое имела в виду, — серьезно сказала она и добавила: — Я поужинаю с вашими друзьями, если вы считаете, что я не буду мешать.

— Конечно нет! Все будут очень рады встрече с вами.

И если в глубине души Дэвид сомневался в правдивости своих слов, то не видел причины исправлять сказанное.

Через несколько минут в номере появилась леди Ранмир. Она бросила удивленный взгляд на яркую накидку.

— Это подарок ко дню рождения, — спокойно объяснил Дэвид. — Ей сегодня исполнилось восемнадцать, и этот день не должен пройти незамеченным.

— Разумеется, — кивнула леди Ранмир, мысленно подсчитывая стоимость подарка. — Надеюсь, моя дорогая, что в будущем тебя ждет много счастливых дней рождения, а сегодняшний день запомнится тебе тем, что ты нашла хороших друзей.

Девушка поблагодарила ее с застенчивой улыбкой, и Дэвид сообщил:

— Аня согласилась поужинать с нами.

— Прекрасно, — одобрила леди Ранмир. — Но, возможно, ты сначала захочешь увидеть свою комнату? — Она подошла к двери, за которой находился смежный номер, — маленькая прелестная спальня, — я подумала, что ты захочешь жить рядом со мной, чтобы не чувствовать себя одинокой.

Девушка поднялась с дивана.

— Вы хотите сказать, что эта комната — моя?

— Ну, конечно же!

Дэвид заметил, что леди Ранмир была одновременно растрогана и удивлена.

— Тебе нравится?

— Она красивая, как и всё тут. — Аня медленно прошлась по маленькой спальне, словно находилась в музее.

— У нее есть вещи? — шепотом спросила леди Ранмир Дэвида.

— Да, где-то здесь. — Оглядевшись, он увидел у двери потертый чемоданчик, перевязанный веревкой, поднял его и отнес в Анину спальню.

Наверное, он слишком сильно встряхнул чемоданчик, или веревка была не очень крепкой, но она лопнула, и на пол вывалились все вещи.

— Мне ужасно жаль! — растерялся Дэвид.

— Ничего. — Девушка улыбнулась и подобрала с пола несколько стареньких платьев, пару книг, маленькую шкатулку, в которой, судя по всему, хранились ее скромные сокровища, и фотографии, на которых Дэвид увидел Беранова в молодости и женщину, похожую на Аню.

— Кажется, все. — Он огляделся. — Нет, вот еще один снимок.

Взяв в руки фотографию в рамке, он мельком взглянул на нее. И внезапно его будто кто-то полоснул по сердцу. С фотографии на него смотрели два смеющихся молодых человека, прищурив глаза от яркого солнца. Вне всякого сомнения, одним из них был тот самый юноша, чей снимок всегда носила с собой миссис Престон в память о сыне, который пропал больше двадцати лет назад.

— Кто эти молодые люди? — взволнованно спросил Дэвид.

Аня взглянула на фотографию и слабо улыбнулась:

— Старые друзья моей матери. Как-то она говорила, что ей очень нравился один из них.

— Какой именно? — Дэвид изо всех сил пытался говорить спокойно.

Аня покачала головой:

— Мама не хотела раскрывать тайну. Когда я спрашивала, она только смеялась.

Дэвид закусил губу.

— Вы когда-нибудь встречались с ними, в детстве например?

— Нет. Когда я попросила маму рассказать мне про того, кто ей нравился, она грустно ответила, что он давно умер. Еще до моего рождения.

— И все-таки она продолжала хранить фотографию.