— Очень приятно. Я постараюсь привезти моего друга завтра днем. Это магазин? — Дэвид остановил машину перед ярко освещенной витриной.

— Да. — Когда Дэвид потянулся к дверце, Аня пробормотала: — Не знаю, как отблагодарить вас. У меня нет слов…

— Все в порядке. — Он улыбнулся и протянул ей руку. — Не благодарите меня, я пока ничего не сделал. Самое главное — чтобы вашего отца осмотрел врач.

Аня не ответила. Несколько секунд она глядела на его руку, словно недоумевая, что с ней делать. Потом, к превеликому смущению Дэвида, нежно взяла ее тонкими пальцами и поцеловала.

— Зачем?! — растерялся Дэвид.

— Мне так захотелось, — ответила она и, одарив его мимолетной улыбкой, выскользнула из машины.

Дэвид медленно поехал к отелю, где, к своему удивлению, обнаружил, что его спутники все еще сидят за ужином в ресторане. Все с любопытством воззрились на него, но только Бертрам начал задавать вопросы.

— Что вынудило тебя уехать сразу после того, как мы вернулись? — поинтересовался он. — Дежурный сказал, что тебя увела какая-то фрейлейн, и это было нечто среднее между детской игрой и началом загадочной истории.

— Скорее это загадочная история. — Дэвид взял меню и принялся его изучать, чтобы не смотреть на остальных.

— Дэвид, что ты имеешь в виду? — удивилась тетя. — Кто была эта фрейлейн?

— Аня. Она попросила меня сходить к ее отцу. Он очень болен. — Дэвид нарочно сказал это небрежным тоном.

И вновь вопрос задал Бертрам:

— Кто такая эта Аня?

— Девушка из лагеря для перемещенных лиц, о которой говорил Дэвид, — объяснила леди Ранмир. — Но почему она пришла именно к тебе, Дэвид?

— Ей не к кому больше обратиться.

— Но этого не может быть! — воскликнула миссис Престон. — Есть ведь администрация лагеря. А другие люди? Она должна кого-нибудь хорошо знать. А ты для нее чужой человек. — По ее тону было ясно, что он должен таким и остаться.

— Ее отец не желает видеть немцев. А что касается других людей, то вы и представить себе не можете, в какой изоляции живут беженцы. Можете мне поверить: ей больше не к кому было пойти.

— Значит, ты пошел с ней в лагерь? — спросила Селия с обычным хладнокровием, которое на этот раз вызвало у Дэвида раздражение.

— Да.

— Где умирающий отец быстро передал дочь на твое попечение, — небрежно предположил Бертрам.

Дэвид угрюмо взглянул на кузена:

— Грубо говоря, все так и вышло. Только ничего смешного тут нет.

— Господи, неужели он правда умирает? — У Бертрама хватило такта изобразить растерянность, что с ним нечасто случалось.

— Думаю, да. Хотя я постараюсь уговорить Робина Драммонда осмотреть его. Он должен быть в Мюнхене.

— Да, наверное, — согласилась леди Ранмир. — Но что ты имел в виду, согласившись с этим глупым утверждением Бертрама? Ты ведь не мог взять на себя ответственность за молодую девушку. Во-первых, ты недостаточно взрослый, чтобы быть опекуном…

— Об опекунстве речи не шло, тетя Мэри. Я просто пообещал сделать все возможное, чтобы помочь ей.

Воцарилось молчание, отнюдь не одобрительное. Но Дэвид решил не обращать на это внимания и заказал себе еду. Потом обратился к тете:

— Знаю, ситуация странная, и я сам не хотел этого. Только иногда выбирать не приходится. Ты ведь тоже не отказала бы в помощи ребенку, чьих родителей сбила машина на улице?

— Конечно нет, но…

— Но ведь эта девушка не ребенок? — мягко уточнила Селия.

— Ей лет восемнадцать-девятнадцать.

— Ясно.

— Очень интересный возраст, — пробормотал себе под нос Бертрам.

— Но, Дэвид, кажется, ты принял это так близко к сердцу, — произнесла леди Ранмир. — Не сомневаюсь, что есть какие-то работники, может, добровольцы, которые могли бы позаботиться о девушке. Странно, что ты, обычный английский турист, вдруг берешь на себя ответственность за неизвестную русскую девушку.

— А это самое странное, тетя Мэри. Даже загадочное, если хотите. Похоже, она не русская. По крайней мере, только по матери. Ее отец был англичанином.

— Англичанином?!

Все воскликнули это хором, но голос Терезы Престон прозвучал громче всех. И именно она взволнованно спросила:

— Англичанин? А как его имя?

— Я не знаю.

— Мне все это кажется выдумкой, — заметил Бертрам.

— Уверяю тебя, мне так не показалось, — холодно возразил его кузен.

— Но все это необоснованно, Дэвид, — с сомнением протянула тетя. — Я не говорю, что это неправда. Но с другой стороны, возможно, этот несчастный, узнав, что ты англичанин, выдумал душещипательную историю, чтобы вызвать твое сочувствие.

— Такое тоже возможно. Но я убежден, что он говорил правду.

— Ты ведь не знаешь наверняка?

— Конечно, нет. Но, что я должен был сделать, тетя Мэри? — Дэвид с вызовом посмотрел на леди Ранмир, которую считал справедливой и доброй женщиной. — Потребовать доказательств у умирающего человека? Или мне следует все это бросить? Пусть думают, почему я не вернулся и почему не привел английского врача?

— Конечно нет. Только…

— Конечно же нет. — В голосе миссис Престон не осталось и следа от неодобрения или равнодушия. — Дэвид должен узнать правду. Одному Богу известно, что может за этим крыться. Это мог даже быть… Сколько, ты говоришь, девушке лет? Восемнадцать, девятнадцать? Значит, ее отцу где-то лет сорок — пятьдесят. Им мог быть кто угодно! Словно нас сюда кто-то вел. Это мог даже быть…

— Мама, не стоит так волноваться и фантазировать. — Голос Селии нельзя было назвать осуждающим, но он призывал умерить неоправданные вымыслы. — Я уверена, Дэвид все выяснит. Но леди Ранмир права. Все это могло быть выдумано в минуту отчаяния. Возможно, Дэвид слишком добр и доверчив. — Она улыбнулась, глядя на него победоносно и немного снисходительно.

Однако сейчас Дэвид был не в настроении. Ему было неприятно, что его считают добрым и доверчивым.

— Ты ошибаешься, Селия, — резко возразил он. — Но я в любом случае не намерен оставлять этих людей без помощи. И осмелюсь сказать, что так поступил бы любой из вас, если бы обратились лично к вам.

— Ах, вот в чем дело! — вмешался Бертрам, в то время, как его мать поднялась, давая понять, что Дэвиду надо предоставить возможность поужинать. — Будь осторожен, мой мальчик. Большинству таких девушек нужно британское гражданство. А самый легкий путь — это выйти замуж за доброго и доверчивого англосакса.

Дэвид не удостоил кузена улыбки, ему показалась, что эта шутка вызвала раздражение не у него одного. Остальные ушли, хотя он был уверен, что миссис Престон предпочла бы остаться и расспросить его подробнее.