принёс кот Ямомото. Ямомото прибежал напуганный.

— Прячься, Гордый, — прошипел он, — тебя отправят на живодёрню.

Ямомото слышал разговор взрослых. В овраге появились бешеные собаки, они кусают людей. Несколько покусали днём, а двоих ночью. Этих собак нужно поймать.

У меня всё внутри упало. Значит, нажаловались и те двое, от которых я спас своего Человека. Плохо нам теперь придётся.

— Я бы позвал тебя жить к себе, — сказал Ямомото, — да сам понимаешь, надо проучить домашних. Пускай поскучают. Мне и на улице хорошо.

Наши собрались в кружок и стали думать. Не пора ли переселяться? Но куда? Справа дорога, слева дорога, носятся машины, грохочут поезда.

Жалко, что мы не звери. Тогда бы сбежали в лес. Лес синеет вдали. Там нет домов и людей, но, значит, нет и пищи.

Словом, податься некуда.

— Надо им всё объяснить, — размышлял Головастый. — Надо сказать, что Чёрный не хотел кусать, но в него кинули камнем.

— Вот и объясни. — Чёрный мрачно усмехнулся.

— Какая жалость, что нас не учили по-человечьи, — сказала Бывшая Такса. — Моя подруга по даче умела говорить «мама».

Катились денёчки, и мало-помалу мы успокоились. Дети такие добрые и ласковые. Прозвенит звонок, они высыпят из школы, и начинается беготня и забавы. Намаешься за день, забудешь про все невзгоды.

Ночью мы поглядываем на луну. Пришло время большой песни. Эту песню мы поём раз в год перед зимой. Рассказываем луне, как прошло лето, просим, чтобы зима была потеплее.

Начинает всегда Крошка. Крошка поёт хорошо, никогда не сбивается. Он пел про свой ящик, который пахнет яблоками. Крошка утеплил ящик соломой и глиной, сделал подстилку из сухой травы, но эту траву растаскивают мыши. Крошка просил луну, чтобы ночная птица-ковырун не мешала ему спать, не садилась на ящик.

Головастый, как всегда, начал хвалиться, что умеет читать.

Свою песню Головастый исполнял в шляпе. Он вытягивал к луне лапу, прикладывал её к груди, а в конце разошёлся и стал петь прямо по газете:

— «В но-овый год пятилее-тки вступит заа-втра завод!»

Никто не имеет права прерывать большую песню. Даже Чёрный терпел, пока Головастый допоёт луне свои глупости.

Бывшая Такса пела про свой бант. Она жаловалась, что бант порвался, а раньше был красивый и чистый. И Такса просила, чтобы кто-нибудь привязал ей на шею новый бант с крапинками.

— Как жалко, как жалко, что нас не учили завязывать бант! — пела Такса.

Чёрный проклинал человечьи машины, жалел овраг. Чёрный жаловался, что собакам не стало житья, а потом стал звать Хромого:

— Эй, Хромой, я тебя вижу, вон ты сидишь на луне! Эй, Хромой, расскажи мне, Чёрному, как ты живёшь на луне! Эй, Хромой, приготовь мне место, скоро и я буду жить на луне!

А моя песня была совсем короткой. Я спел луне, что она такая же блестящая, как ружьё моего Человека. Я спел луне, что она такая же круглая, как собачья дверка.

— А за этой дверкой, за этой дверкой так хорошо собаки живут!

А наутро после большой песни всё и случилось.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава 19

Железная клетка

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Началось с того, что прибежал Крошка и, запыхавшись, крикнул:

— Еду кидают!

Кто кидает, где? Бывают, конечно, радости в жизни собаки. Например, у магазина появится гора костей. А то в мусорный ящик попадёт целый кулёк с мясными объедками. Уж тут гляди, не зевай.

Крошка умчался, а я побежал, искать Ямомото. Может, и ему перепадёт немного. Это меня и спасло, а то бы попался, как Крошка.

Когда мы с Ямомото прибежали за едой, Крошка и Головастый уже сидели в железной клетке. Рядом расхаживал человек с большой верёвкой. Крошка и Головастый печально смотрели из-за решётки.

Кругом носился Чёрный и яростно ругал растяп:

— Зачем полезли? Зачем брали у него мясо?

— Он дал мне мясо, — объяснял Головастый, — а потом кинул на шею петлю. Я чуть не задохнулся. Скажи ему, чтобы он отпустил нас.

Чёрный рычал и метался вокруг железной клетки.

— Отпусти их! — хрипел он. — Отпусти, негодяй! Я тебя покусаю!

— Иди сюда, псина, иди, — звал человек и бросал на Чёрного петлю.

Но Чёрный уворачивался.

— Чёрный, беги! — крикнул я. — Поймают!

— Конец им пришёл, — прошипел Ямомото, — отправят на живодёрню. Бежим, Гордый.

— Чёрный, беги! — крикнул я.

— Я их спасу! — рычал тот. — Я его покусаю!

Но тут человек ловко набросил петлю. Чёрный взметнулся вверх, забился.

Ещё мгновение, и человек перебросил Чёрного через высокую решётку.

— Негодяй, негодяй! — рычал тот и грыз железные прутья.

— Бежим, Гордый, — торопил Ямомото.

Но я не мог бросить своих. И так же, как Чёрный, я стал носиться вокруг клетки, рычать и лаять.

— Гордый, уходи! — крикнул Чёрный. — Спасайся!

Вокруг стали собираться люди. Они говорили:

— Не издевайтесь над собаками! Отпустите собак!

Человек с верёвкой ответил:

— Сами жаловались, что есть бешеные. А если вас бешеные покусают?

Дети хором кричали:

— Отпустите собак, отпустите!

Некоторые плакали.

Головастый никак не мог понять, за что он попал в клетку.

— Гордый, — бормотал он, — скажи, чтобы меня отпустили. Ведь я умею читать. Скажи им, что я умею читать.

А Крошка начал смеяться. Он начал смеяться над Головастым, а может, и сам не знал, над чем. Он смеялся, смеялся, а потом стал плакать. Плакал и смеялся, и снова плакал.

— Не плачь, Крошка, не плачь! — рычал Чёрный. — Я не дам тебя в обиду. Я всех покусаю! Гордый, беги!

И тут я почувствовал, что петля схватила меня за шею. Она сдавила горло, в глазах помутилось, и я упал на землю.

Когда я очнулся, кто-то говорил:

— Это моя собака, отпустите её!

И я увидел моего Человека. Он нагнулся, снял петлю и погладил меня по голове.

— Если это ваша собака, то где её ошейник? — спросил тот, с верёвкой. — Это не ваша собака. Я отпущу её, а она снова будет всех кусать.

— Нет, — твердо сказал мой Человек. — Это моя собака.

— Покажи номер, — сказал тот.

Тогда мой Человек вынул из кармана бумажку. Человек с верёвкой спрятал её в карман и сказал:

— Ладно, бери собаку. Только надень ошейник. Мы ловим всех бездомных собак.

Я не мог стоять, ноги дрожали от слабости. Тогда мой Человек взял меня на руки и сказал:

— Пойдём домой.

И он унёс меня от железной клетки,