договоренностям о зонах оккупации в Германии. Так как «ни в вышеупомянутых соглашениях, ни в решениях Крымской конференции не затрагивался вопрос об административных органах на оккупированной территории Германии». Это утверждение, формально верное, противоречило духу доверия, присущему принятым соглашениям. Во время их обсуждения советская сторона никогда не подвергала сомнению их основополагающий принцип, что три державы-победительницы могут передавать контроль на любой частью их зон оккупации только с общего согласия.

Советское правительство также уверяло, что этот шаг не повлияет на будущие польские границы. Лицемерие подобного утверждения проявилось сразу же. Премьер-министр Временного правительства, выступив по радио 31 марта, заявил: «Кроме Гданьска [немецкий Данциг] нам вернули Мазурию, Нижнюю и Верхнюю Силезию; и недалек тот час, когда польские границы пройдут по Одре и Нысе и Балтийскому побережью». Польские газеты вышли с крупными заголовками, такими как «Вся Силезия объединяется с Польшей!». Действительно, эти области, как и Восточная Пруссия (за исключением той ее части, что была присоединена к Советскому Союзу), отошли к Польше.

Однако американское и британское правительства предпочли сделать вид, что все идет по намеченному плану. На следующий день после капитуляции Германии 8 мая Джордж Кеннан, исполнявший обязанности посла Соединенных Штатов в Москве в отсутствие Гарримана, передал, как ему было поручено, меморандум в советское Министерство иностранных дел. В нем содержалось напоминание о советских заверениях, что передача польской гражданской администрации территорий, которые были немецкими до 1939 г., не имеет никакого отношения к вопросу о границах. В нем говорилось, что американское правительство поддерживает советское заявление и полагает, что спорные немецкие территории останутся под оккупацией советских войск. Их администрацию должны были представлять местные польские чиновники, которые не подчинялись варшавскому правительству. При передаче меморандума Кеннан напомнил советским дипломатам, что американское правительство было против любого изменения статуса немецкой территории без предварительного согласования со странами членами ООН.

Тем временем МТБ арестовало всех остававшихся на свободе лидеров Армии крайовой, подчинявшихся польскому правительству в изгнании. Их выманили из подполья обещаниями начать с ними диалог о будущем политическом устройстве Польши. Советская сторона в течение нескольких недель пыталась уверить общественность, что ей ничего не известно о судьбе этих шестнадцати человек. Американское и британское правительства продолжали настаивать на необходимости проведения расследования, поскольку слухи о произошедшем продолжали множиться. Задержанные после проведения тайного следствия были признаны виновными в совершении диверсий в тылу Красной армии, в терроризме и шпионской деятельности. Они должны были предстать перед судом.

В ответ на претензии американцев и британцев Молотов неоднократно пытался убедить их в необходимости пригласить представителей просоветского польского Временного правительства на конференцию в Сан-Франциско. Трумэн, поддержав Черчилля, категорично отказал в этой просьбе в своем послании 4 мая Сталину: «Встречи трех министров иностранных дел для обсуждения польского вопроса не привели к принятию окончательного удовлетворяющего всех решения. Я считаю, что оно должно быть принято как можно скорее. Я должен заявить, что любое предложение пригласить представителей Временного правительства в Варшаве на конференцию в Сан-Франциско совершенно неприемлемо для правительства США. Поступить так — значило бы признать польское Временное правительство в качестве официального представителя Польши, что было бы равносильно отказу от Ялтинского соглашения».

Сталин был столь же откровенен в своем ответе: «Мы настаиваем и продолжаем настаивать, что только те люди, которые своими поступками продемонстрировали дружественное отношение к Советскому Союзу, которые искренно и честно желают сотрудничества с советским государством, должны принять участие в формировании будущего польского правительства».

Итак, война с Германией закончилась, и участники коалиции кардинально разошлись в вопросе о Польше. Как американское, так и британское правительства приложили все усилия для достижения компромиссного соглашения о формировании такого польского правительства, которое могли бы признать все стороны, включая и Советский Союз, тем самым спасая коалицию от раскола. Они должны были не оставлять своих усилий. Однако думающий читатель, познакомившись с результатами их действий, не мог не спросить себя, какой из двух политических курсов мог принести большую свободу польскому народу: поддержка американской и британской армиями оппозиции в стране или полное размежевание с советской политикой в Польше.

Глава 6

Конфликт с Тито

После решения вопроса о границах Польши возник конфликт с Тито, вознамерившимся присоединить к Югославии провинцию Венеция-Джулия, как ее называли итальянцы, на западной границе страны, отошедшую к Италии после Первой мировой войны. На севере провинция граничила с Австрией, южная часть — полуостров Истрия — с портовыми городами Фиуме и Триест, омывалась водами Адриатического моря. Через провинцию проходила железная дорога и шоссе, которые связывали ее с Австрией и Венгрией. Это была важная в хозяйственном и стратегическом отношениях область. В Триесте и его окрестностях и по всему полуострову проживало много хорватов, в северной части провинции было смешанное население — итальянцы, которые преобладали, и словенцы.

Вполне можно было ожидать, что югославская армия и партизаны займут эту провинцию еще до окончания войны. В таком случае они вряд ли бы оставили ее. Это угрожало основному правилу, которого придерживалось американское правительство, — все государства должны воздерживаться от захвата территорий по праву сильного, пока вопрос об их принадлежности не будет решен на мирной конференции. Историк, который внимательно изучает устройство послевоенного мира, видит, насколько последовательно Государственный департамент следовал этому принципу в отношении спорных территорий в Европе. Несмотря на то что Рузвельт соглашался на переговорах в Каире, Тегеране и Ялте с требованиями Китая о передаче ему большей части Японской империи, а Советский Союз возвращал себе государства Прибалтики, получал часть Восточной Пруссии с Кёнигсбергом и восточные области Польши, Госдеп требовал при предъявлении территориальных претензий учитывать все привходящие факторы и избегать закулисных сделок при демаркации границ государств после войны.

Существовали также более важные причины, которые вызывали у американцев и британцев обеспокоенность ситуацией в Венеции-Джулии. Притязания Югославии на эту провинцию могли вызвать возмущение у итальянского народа, недовольного действиями своего слабого и безвольного правительства, и Коммунистическая партия Италии могла получить у итальянского избирателя всеобщую поддержку. Существовала также проблема со снабжением оккупационных сил западных союзников в Австрии, так как все военные поставки осуществлялись через порт Триест, а затем по дорогам полуострова. Более того, существовала опасность, что если не удастся остановить Тито, то он мог попытаться таким же образом аннексировать приграничные районы Австрии.

Черчилль и фельдмаршал X. Александер, новый Верховный главнокомандующий союзными войсками на Средиземном море, пытались на заключительном этапе войны уговорить Тито согласиться на переход под управление Военного правительства союзников (AMG) на оккупированных территориях всей провинции Венеция-Джулия. Тито заявил, что он не возражает