– А то сейчас кому-то весело, а завтра утром будет очень даже невесело! И кошку куда-нибудь зашвырнете! – сказала она с укором, на что дядьки обиженно ответили, что они не звери, что они вообще-то художники и кошку никуда не зашвырнут.

Художники взяли котенка на площадке у большого фонтана. Фонтан не работал с конца сентября, но все еще стоял с незамерзшей водой на дне. Летом в фонтане плавала большая болотная черепаха, для которой соорудили специальный помост, чтобы она могла вылезать и греться на солнце. И вот сейчас Саша, неизвестно для чего влезший в фонтан, обнаружил, что черепаху из него так никто и не достал, чтобы убрать ее в тепло, и она забилась между верхним слоем досок помоста и его основанием. Потому, наверное, ее и забыли, что никому в голову не пришло засовывать руку между досками и проверять, есть ли там что-нибудь. А Саше пришло, потому что он вообще повсюду засовывал руки.

– А ну вылезай из фонтана, чудо! Ноги промочил! Бабушка меня дома убьет! – завопила Катя.

– Она меня убьет, – сказала Алена.

– Нет, тебя она не убьет. Она убьет меня, потому что она понимает, что я главная, – скромно сказала Катя.

Саша вылез из фонтана с черепахой в руках. Черепаха не подавала признаков жизни. Ее лапы и голова были спрятаны внутри панциря.

– Она сдохла! Замерзла! – сказал Андрей.

– Нет, она в спячке, – заспорила Катя.

– Давайте ее поковыряем гвоздиком, чтобы она проснулась! – предложил Саша.

– Я тебе поковыряю! – сказала Катя и, отобрав у него черепаху, сунула ее под куртку. Черепаха была размером с салатницу и довольно тяжелая.

Продрогшие, но довольные, они вернулись домой с болотной черепахой и ноющим Сашей, который, мало того что ноги промочил, ухитрился еще где-то потерять шапку. Хорошо еще, что бабушка с прабабушкой пока не вернулись и дома были только папа с мамой.

– Они меня простудили! Мою шапку потеряли, а теперь не дают черепаху трогать, которую я нашел! – возмущался Саша.

– А ты пробовал куртку застегивать? И у тебя, между прочим, капюшон был! – сказала мама.

– Ой! Я и не подумал! – спохватился Саша.

– О чем не подумал? Куртку застегнуть? Или о капюшоне?

Судя по растерянному виду Саши, он не подумал ни о том, ни о другом.

– Ну и где котята? – спросил папа. – Пристроили?

Катя кивнула.

– Во! – сказала она. – Теперь я все знаю! Котят можно пристроить только тем, у кого уже есть кошки! И добрый человек с виду или недобрый, абсолютно ничего не значит!

В середине декабря мама шла по улице с коляской. С ней рядом шагала Катя. В коляске сидела Рита, на ручке вис Костя, а Саша не мог растянуться внизу на багажнике, потому что там лежали выброшенные морем рыболовные буйки, которые мама захватила с пляжа для поделок.

Поэтому Саша тащился рядом и мечтал:

– Вот у меня лежит какая-то вещь в моей комнате, и там везде установлены камеры, и если кто-то взял что-то в моей комнате, я вижу, кто взял.

– А где твоя комната? – спросила Катя.

Саша уныло повесил нос. У него не было комнаты. И без камеры, получается, прекрасно можно обойтись.

Они сделали большой крюк по набережной, а затем вышли на небольшую площадь.

Здесь у двух конкурирующих залов детских игровых автоматов бегали пестрые парни с рупорами и заманивали к себе народ. Одним из этих парней был Покровский, о котором «мышиная девушка» Люба говорила, что он работает в пяти или шести местах.

– Дети, не толпитесь! – кричал он в рупор. – Сувениров у нас много, так что с пустыми руками никто не уйдет!.. Малыш, верни, пожалуйста, мой айфон на стол! Это не сувенир! Я его случайно сюда положил!

У конкурента из соседнего зала подарков не было. Он обижался и на предельном звуке вопил в свой мегафон:

– Коллеги из соседнего зала! Привет вам! Вы буквально сделали мой день! И еще у вас прекрасная музыка, ребята!.. Меня, конечно, совершенно не слышно, а мой начальник сейчас приедет!

Узнав Покровского, Саша, Костя и Рита кинулись выпрашивать у него магнитики. Покровский великодушно подарил им по магниту, после чего поманил к себе маму и таинственно прошептал:

– У меня есть один секрет! Но не здесь! Здесь повсюду уши! Могу ли я увидеть вашего мужа?

– Можете, – сказала мама. – У нас дома. Вы знаете, где мы живем?

Покровский, оказывается, знал.

– Это же он ездит на автобусе? – спросил он.

– На маленьком автобусе. Совсем небольшом, – уточнила мама.

– О! – сказал Покровский. – Это не имеет решающего значения. Абсолютно никакого значения. Автобус – это всегда автобус, я так считаю.

Тут же на площади между игровыми залами мама наткнулась на елочный базар. В треугольнике, огражденном строительными лентами, лежало что-то пушисто-зеленое.

«Елки, что ли? Нет, не елки!» – подумала мама. Она еще не додумала эту мысль до конца, а Катя уже заорала:

– А-а-а-а! Они срубили сосны! Сосны, а-а-а!

Это действительно были сосны. Множество молодых сосен, наваленных как попало. Продавал их мужчина с мушкетерской бородкой и в колпаке с бубенчиками. И, видимо, это было вполне законно, потому что на глазах у Кати сосну купил полицейский и, держа ее верхушкой вниз, как выдернутую морковку, куда-то деловито понес.

Катя кинулась к продавцу.

– Сосны! Сосны! – укоризненно закричала она, ожидая, как видно, что продавец упадет на колени и станет молить ее о пощаде.

– С Новеньким вас годиком, девушка! – бодро сказал колпак с бубенчиками. – Пятьсот рублей метр!

Катя попятилась, не желая даже прикасаться к сосне.

– А елки у вас есть? – спросила она.

– Елок не завозим. Но для вас можем выписать. Но будет дорого и по предоплате!

Катя, замахав руками, отскочила от него к маме:

– Ты слышала? Слышала?

– А вообще-то нам елка нужна, – задумчиво сказала мама.

– Живую сосну?! Ни за что! – возмутилась Катя.

– Она уже не живая. Ты что, ку-ку? Ее срубили! – заявил Саша, на всякий случай прячась за маму.

– Все равно! Если мы ее купим, получится, что ее убили для нас. Ни за что! Пусть лучше у него наша сосна засохнет, и он разорится! – заупрямилась Катя.