Не знаю, о чём они там говорили, но уже через несколько минут к ним подошёл кто-то из официантов, выслушал кицунэ, кивнул и отправился настраивать аппаратуру. Моя блондинка с ушками подмигнула мне и, игриво покачивая бёдрами, процокала каблучками на низкую маленькую сцену. Администратор Люся трижды щёлкнула пальцами, и полилась музыка…

Голос Мияко-сан был совершенно необыкновенным. Я даже не представляю, как можно было бы его описать. Наверное, в первую очередь очень чистый и проникающий в душу, она исполняла старую, дореволюционную песню «На сопках Маньчжурии» так, что у меня слёзы на глаза наворачивались. К нам вышел каждый, кто на тот момент был в круглосуточно работающем баре – официанты, администрация, кухня, уборщицы, случайные задержавшиеся посетители, никто не остался равнодушным. Когда лисичка закончила, её буквально искупали в аплодисментах!

– Ещё! Браво! Давай, девочка! Жги!

Мияко раскланялась, сияя вырезом свитера так, что женщины начали кусать губы, а мужики вылупились, словно никогда в жизни декольте не видели. Потом она выстрелила в зал яркой классикой анимации, в маршевом ритме спев на английском знаменитый саундтрек из мультипликационного сериала «Танковая полиция». В припеве ей начали подпевать.

Следующий знаменитый хит уже самой Хацунэ Мику на японском был таким весёлым и прыгающим, так что мгновенно завел публику. Текст я, разумеется, не повторю, но, кажется, в караоке-бар начали заглядывать и просто люди с улицы, которые по ходу шли мимо в магазин.

Посмотреть на танцующую девочку с хвостиком действительно стоило! Она умудрялась вертеться волчком, прыгать под потолок, ходить на месте колесом и приземляться в полном шпагате, ни разу не сбив дыхания и не слив ни одной ноты. Световой меч мне в ухо, да она даже стойку микрофона ни разу ботиком не задела, ей аплодировали с рёвом, достойным стадиона в Барселоне!

Это был самый головокружительный успех, какой я только видел. Пока моя гостья с открытки купалась в лучах славы, ко мне подошла та же администратор Люся и тихо предложила по пять тысяч за песню, если Мияко будет выступать хотя бы два раза в неделю, по три-четыре песни на её выбор и вкус. Минимально выходило по тридцать тысяч рублей в неделю, это втрое больше моей зарплаты в месяц. Как? Не понимаю, вот каким образом такое возможно?!

На минуточку мне показалось, что я вытянул счастливый билетик и подарок косоглазого японца всё-таки достался мне не просто так. Наверное, я был хорошим псом в прошлой жизни, голубем, который не гадил на памятники Ленину, или вовремя перевёл незнакомую бабушку через дорогу, а это была сама королева Виктория? Мои фантазии на эту тему были бесцеремонно прерваны выкриками:

– Эй, девчуля! Пс-с, слушай типа сюда. Сто баксов за песню для моего дружбана!

Мияко-сан округлила глаза, но я вовремя протянул руку, забирая кицунэ со сцены:

– Сегодня она больше не поёт.

– Бро, не ломай кайф, пока самого типа не обломали, – полез было ко мне здоровый, не очень трезвый тип, но на нашу защиту мгновенно встал весь бар.

В общем, ситуацию разрулили быстро, мужик не стал быковать, просто удалившись с товарищами, а мы с Мияко ещё раз уточнили некоторые моменты с администрацией, попрощались, получили честно заработанные пятнадцать тысяч за сегодняшнее выступление и покинули гостеприимный «Чикаго».

Надо было дойти до «Магнита», это рядом, закупиться продуктами. Я был уверен, что наши приключения на этом закончены, но по факту, оказывается, они ещё и не начинались…

– Не спеши, бро, мы типа недоговорили. – Как только мы отошли буквально на десять шагов в сторону автомобильной стоянки, нас тормознули. Мы вынужденно встали в кольце троих плотных мужчин самой откровенной бандюковской внешности. «Девяностые» не закончились?

– Она не будет петь.

– Двести баксов ей и триста тебе!

– Нет.

– Почему? – удивилась наивная кицунэ.

– Во, девчуля согласна. – Тот же тип, что приставал к нам в баре, сверкнул золотым зубом.

– Нет, мы уходим.

– Пятьсот баксов! Там типа очень уважаемые люди…

Я попытался плечом раздвинуть двух мужиков, преграждающих нам путь, но в спину упёрлось что-то твёрдое.

– Так дела не делают, бро. – В следующую секунду мне прилетел такой удар по затылку, что искры брызнули из глаз, колени подогнулись сами, и последнее, что я помнил, – нас с Мияко, кажется, куда-то везут. Потом наступила темнота, ненадолго, но всё-таки.

– Альёша-сан, тебе не больно?

Странный вопрос. Больно было до скрипа зубовного, но вроде бы сознания я больше не терял. Мы сидели на заднем сиденье огромного джипа, пахло вонючим кальяном, дорогим алкоголем и почему-то скисшим мужским потом. В довершение общей хреновости нашего положения громко звучал уголовный блатняк.

Ох, три крейсера повстанцев на весь императорский флот под радужным флагом! Создавалось впечатление, что все трое мужиков, что нас везли, либо отсидели, либо не сидели, но «ностальгируют», либо собирались сесть в ближайшее время, либо искренне, от души, считали тюремную «лирику» жутко романтичной…

Джип остановился, ехали не слишком долго, значит, мы не за городской чертой, а лишь где-то в частном секторе. Интересно, когда нас запихивали в машину, хоть кто-то из прохожих догадался вызвать полицию? Вряд ли, честно говоря, но надежда умирает последней…

– Прости. – Я обернулся к лисе, не решаясь даже посмотреть ей в глаза. Взрослый мужчина, высокий и сильный, мне стыдно, но я совершенно не умею драться и поэтому не смог её защитить.

– Глупый смешной гайдзин, – тихо ответила она, приложив пальчик к моим губам.

– Всё, шабаш, на выход, девчуля! – Джип въехал в распахнутые ворота большого двора высокого четырёхэтажного особняка. Тот мужик, что, видимо, и бил меня пистолетом по голове, отдал команду своим громилам и вышел из авто. Вернулся он, впрочем, довольно быстро.

– В сауну, Гога с пацанами там.

Нас вывели и фактически под конвоем сопроводили по выложенной дорогой плиткой дорожке в отдельно стоящий бревенчатый терем, над крышей которого вился сизый дымок из двух кирпичных труб. Я не знал, что делать, орать или умолять было бессмысленно, от ярости, обиды и чувства полной беспомощности меня уже заметно потряхивало, но маленькая кицунэ казалась абсолютно спокойной. Более того, она взяла меня под руку и фактически сама втащила в предбанник сауны.