Понтелье и Ратиньоли шли впереди; женщины опирались на руки своих мужей. Эдна слышала голос Роберта сзади, иногда она даже могла разобрать, что он говорил. Она гадала, почему молодой человек не присоединился к ним. Это было на него так не похоже. С недавних пор Роберт временами исчезал на целый день, восполняя упущенное удвоенной преданностью на следующий день, как будто хотел наверстать потерянные часы. Эдна скучала по нему в те дни, когда он под каким-то предлогом отсутствовал, подобно тому, как скучают по солнцу в пасмурный день, не особенно думая о нем, когда оно сияет на небе.

Компания разбилась на небольшие группы. Все болтали и смеялись, некоторые напевали. В отеле Клейна играл оркестр, и до идущих доносились мелодии, приглушенные расстоянием. Вокруг ощущались странные, необычные запахи моря и водорослей, сырой, свежевспаханной земли и тяжелый аромат белых цветов, доносящийся откуда-то неподалеку. Но ночь не обременяла собой море и сушу. Темноты не ощущалось, не было теней. Белый лунный свет заливал мир, подобно тайне.

Люди вошли в воду, как в свою естественную среду. Море было спокойным, оно лениво вздувалось широкими валами, перетекающими один в другой; волны не разбивались до самого берега, где они превращались в маленькие пенящиеся гребни и откатывались назад, извиваясь, как медлительные белые змеи.

Все лето Эдна старалась научиться плавать. Она получила множество советов от мужчин и женщин, а в некоторых случаях и от детей. Почти каждый день Роберт занимался с ней по какой-то своей системе и был уже на грани разочарования, осознавая тщетность своих усилий. Какой-то неконтролируемый страх охватывал Эдну в воде, если рядом не было руки, до которой она могла дотянуться, чтобы почувствовать опору.

В эту ночь Эдна почувствовала себя ребенком, хотя и спотыкающимся, цепляющимся за все окружающие предметы, но осознавшим вдруг свои возможности – он впервые пошел один, смело и уверенно. Она могла бы кричать от радости. Она и закричала, когда одним-двумя взмахами взметнула свое тело на поверхность воды.

Эдну переполняло ликование, как будто она наконец получила власть, благодаря которой могла управлять своим телом и душой. Она становилась все более смелой и беспечной, она явно переоценивала свои силы. Она хотела заплыть очень далеко, куда ни одна женщина до сих пор не заплывала.

Ее неожиданный успех стал предметом похвалы и восхищения. Каждый поздравлял сам себя с тем, что именно его приемы обучения позволили добиться желанной цели.

«Как же это легко!» – думала Эдна. А вслух сказала:

– Ничего особенного. И почему я раньше не поняла, что тут нет ничего такого? Подумать только, сколько времени я потеряла, бултыхаясь, как младенец.

Эдна не присоединилась к играм и забавам других, но, опьяненная новообретенной силой, поплыла в одиночку.

Лицо ее было обращено в сторону моря, потому что она хотела насладиться ощущениям пространства и одиночества, которые сообщала ее возбужденному воображению обширная водная гладь, смешивающаяся с залитым лунным светом небом. Эдна плыла, и ей казалось, что она стремится к беспредельности, чтобы в ней затеряться.

Эдна обернулась и посмотрела в сторону берега и людей, которых она там оставила. Она заплыла не так уж далеко для опытного пловца. Но Эдне, не привыкшей к бескрайней воде, то, что она увидела позади себя, представилось непреодолимым препятствием, с которым ей самой без посторонней помощи не справиться.

Мгновенное осознание смертельной опасности поразило ее душу и за долю секунды лишило сил. Но усилием воли Эдна сумела взять себя в руки и вернуться на берег.

Она никому не сказала о встрече со смертью и приступе ужаса, кроме мужа:

– Я думала, я погибну там…

– Ты была не так далеко, дорогая, я наблюдал за тобой, – успокоил жену мистер Понтелье.

Эдна сразу прошла в домик и переоделась в сухую одежду. Она хотела вернуться домой до того, как все остальные выйдут из воды. Ее звали, ей кричали. Жест отстранения был единственным ее ответом, и больше она уже не обращала внимания на возобновившиеся крики, раздавшиеся с целью удержать ее.

– Иногда я склонна думать, что миссис Понтелье капризна, – заметила миссис Лебрен, которая была в восторге от их времяпрепровождения и боялась, что внезапный уход Эдны положит конец удовольствию.

– Так оно и есть, я знаю, – согласился мистер Понтелье. – Но только иногда, не часто.

Эдна не прошла и четверти пути до своего коттеджа, когда ее догнал Роберт.

– Вы думали, что я боюсь? – спросила она без тени раздражения.

– Нет, я знал, что вы не боитесь, – улыбнулся молодой человек.

– А тогда почему же вы пошли за мной? Почему не остались со всеми?

– Я не думал об этом.

– Не думали о чем?

– Ни о чем. Какая разница?

– Я очень устала, – пожаловалась Эдна.

– Я знаю.

– Ничего вы об этом не знаете. Как вы можете знать? Я в жизни никогда не была так обессилена. Но не скажу, что это неприятно. Этой ночью меня посетило множество чувств. Я не разумею и половины из них. Не обращайте внимание на то, что я говорю, я просто размышляю вслух. Интересно, тронет ли меня еще когда-нибудь музыка мадемуазель Рейц так, как она взволновала меня сегодня? И будет ли еще ночь на земле, подобная этой? Она словно ночь во сне. Люди вокруг меня похожи на загадочные получеловеческие существа. Должно быть, где-то там бродят сегодня духи.

– Да, бродят, – шепотом согласился Роберт. – Вы знаете, что сегодня двадцать восьмое августа?

– Двадцать восьмое августа?

– Да. Двадцать восьмого августа в полночь, если светит луна – а луна должна светить, – дух, который посещает эти места уже много веков, встает из залива.

Всепроникающим взором Роберт постоянно искал одного смертного, достойного составить ему компанию, достойного быть вознесенным на несколько часов в царство полубожества. До сих пор его поиски всегда были бесплодными, и, опечаленный, он снова погружался в море. Но этой ночью молодой человек обнаружил миссис Понтелье. И может быть, он никогда не освободит ее полностью от своих чар. Может быть, она никогда больше не потерпит бедного легкомысленного простака в своем божественном присутствии.

– Не шутите надо мной, – попросила Эдна, задетая видимым легкомыслием с его стороны.

Роберт не противился этой просьбе, однако прозвучавшая в голосе молодой женщины еле заметная нотка пафоса превращала ее в упрек. Роберт не мог сказать Эдне, что проник в ее настроение и все понял. Он только предложил ей руку, поскольку, по ее собственному признанию, она очень устала. Эдна понуро брела по тропинке, руки ее безвольно повисли, белая юбка волочилась сзади по мокрой от росы траве. Эдна