Он всучил мне букет.

– Ну же, попробуй.

«Я могу вдохнуть в предмет частичку своей души», – повторила я про себя. Что это вообще значит?

– Цветите, – приказала я пионам. Ничего не произошло. Листья смялись в моих ладонях, сухие лепестки полетели на землю.

Сэрю принялся жевать стебель травы.

– Ты что, не слышала меня? Вдохновение, Сиори! Не разговаривай с цветами так, будто ты могильщик. Подумай о чем-то, что приносит счастье. К примеру, о погоне за китами или выигранном споре у черепахи.

Очевидно, что у нас было разное представление о счастье. Чувствуя себе неимоверно глупо, я порылась в памяти, перебирая мысли о леденцах в форме животных, воздушных змеях, бумажных птичках и припорошенных снегом журавлях. А затем нашла свое любимое воспоминание: о том, как мы с мамой готовили на кухне. Она пела, а я сидела у нее на коленях и чувствовала затылком вибрацию ее горла. Мы вместе чистили апельсины и давили мягкую красную фасоль в пасту для десерта.

«Найди свет, который озарит твой фонарик, – говорила она. – Держись за него во что бы то ни стало, даже когда вокруг сгущается тьма. Его пламя не задует даже сильнейший ветер».

– Цветите, – снова приказала я.

И мало-помалу, прямо у меня на глазах увядшие пионы затрепетали от чистого серебристо-золотого света. Из стеблей выросли новые зеленые и упругие листья. Цветы раскрылись, являя яркие, как кораллы, лепестки.

В голове загрохотал пульс, в крови бурлил адреналин, словно я только что участвовала в заплыве по озеру – и победила.

– Произносить приказ вслух считается жульничеством, но, если пойдешь в школу чародеев, тебя быстро от этого отучат.

– Я не собираюсь ни в какую школу чародеев, – ответила я с горечью, которая удивила даже меня. О какой школе могла быть речь? Мысли о том, что отец в самом деле изгонит меня – или даже казнит, – если узнает о моем даре, не давали мне спать по ночам.

– Тогда я сам тебя научу, – предложил Сэрю. – Может, мне всего семнадцать лет по драконьим меркам, но я знаю больше, чем старейшие чародеи Лорьяна!

– Да неужели.

– Правда! – услышав нотки скептицизма в моем голосе, он недовольно на меня посмотрел. – Тем более что учиться у чародеев – себе дороже. Все они зациклены на идее, что магия и эмоции несовместимы. Думают, будто это их оскверняет. Но тебе же понравились ощущения, которые у тебя возникли, когда эти цветы ожили, не так ли?

– Да. – И это еще мягко сказано. Мое сердце по-прежнему колотилось так быстро, что я не слышала собственного дыхания. – А что, так не должно быть?

– Зависит от того, чего ты пытаешься достичь. – Сэрю перевел алые глаза на пионы, и у него сделался несвойственный ему задумчивый вид. – У магии множество вариаций. Одни и те же чары могут иметь совершенно разный эффект, в зависимости от того, накладывали ли их с радостью, грустью, злостью… или страхом. Это стоит держать у себя в голове, особенно с такой силой, как у тебя.

– Силой? – я рассмеялась, стараясь разрядить обстановку. – Какой, оживлять увядшие цветы и бумажных птичек?

– Это только начало. Твоя магия необузданная, Сиори. Однажды она станет опасной.

– Опасной, – протянула я. – Ну и ну! Сэрю, складывается впечатление, что ты боишься меня.

– Боюсь? Тебя?! – Он фыркнул и, взмахнув рукой, вызвал такую высокую волну, что она закрыла деревья вокруг нас. Затем вода рухнула вниз, врезаясь в озеро… и намочила мне халат.

– Сэрю!

Тот и не думал извиняться.

– Не забывай, что я дракон, внук бога, – прорычал он, прежде чем прыгнуть в озеро. – Я ничего не боюсь, и уж тем более тебя.

«Я ничего не боюсь». Как часто я произносила эти слова. Но они всегда были ложью, и что-то мне подсказывало, что Сэрю тоже врал.

– Где ты была? – спросила Райкама, когда я вернулась к работе над гобеленом. – Уже третий день опаздываешь! Это странно даже для тебя, Сиори. Надеюсь, впредь ты будешь более ответственно относиться к своим обязанностям.

– Да, мачеха, – пробормотала я.

Гобелен был почти готов к отправке в замок Бусианов. Мне не терпелось поскорее покончить с ним и вновь обрести свободу.

Вот только, сев за пяльцы, я обнаружила, что весь мой недельный труд был сведен на нет.

– Что… – ахнула я.

– Твои линии были кривыми, – объяснила Райкама, – и ты пропустила черточку в имени Таккана Бусиана. Лучше все переделать, чем рискнуть оставить так и снова оскорбить его семью.

Я стиснула зубы, внутри все вскипело от злости. «Спокойствие, – напомнила я себе на выдохе. – Только спокойствие».

Такими темпами придется дошивать гобелен уже в замке Бусианов! Из меня вырвался стон. Если бы только можно было зачаровать иглу, чтобы она шила за меня…

А впрочем, почему бы и нет?

– Проснись, – прошептала я. – Помоги мне шить.

К моему изумлению, игла ожила и неловко вонзилась в шелк. Но чем больше я верила в эти чары, тем увереннее та двигалась, и вскоре заплясала по пяльцам в симфонии стежков. Я оживила еще три иглы, чтобы ускорить процесс, и сама не отлынивала. Райкама видела только мою спину, так что ничего не заметила.

Так мы и трудились всю неделю, пока наконец гобелен с журавлями и лепестками магнолии на фоне полной луны не был готов. Я собрала иглы и прошептала:

– Спасибо. Ваша работа выполнена.

Те безжизненно упали на ладонь, и внезапно меня одолела сонливость. Встряхнувшись, я с победной улыбкой отошла от пяльцев и объявила мачехе, что дошила гобелен.

Казалось, Райкама изучала его целую вечность, но не нашла ни единого изъяна.

– Сойдет, – вынесла она вердикт, хотя ее брови подозрительно поднялись. – Как только твой отец даст свое одобрение, я попрошу министров отправить его в замок Бусианов.

Я едва не подпрыгивала от радости. Слава Вечным дворам, я свободна!

Преисполненная энтузиазма, я быстро сложила все нити и иглы. Мне хотелось отпраздновать это событие с братьями, но магия утомляла как физически, так и морально, так что в конечном итоге я вернулась в свои покои и задремала на кровати. К ужину меня разбудила Гуйя, новая служанка.

У нее были безжизненные глаза, незапоминающееся лицо и досадная мания: она вбила себе в голову, что я должна выглядеть как принцесса, вплоть до мельчайших деталей! Предыдущие служанки давно забросили попытки нарядить меня в подобающие одеяния. В руках она несла стопку из богато расшитых халатов, поясов и курток, которые я не желала надевать.

– Ваша одежда помялась, ваше высочество. Вы не можете выйти отсюда в таком виде!

На споры у меня попросту не хватало сил. Игнорируя ее просьбы, я направилась на ужин и чуть не плюхнулась на свое место рядом с Хасё и Ётаном. Слуги еще не убрали первое блюдо, а я уже клевала носом.