Она торопливо спустилась вниз и вышла во двор конюшни. Парленд Доу разговаривал с Эвартом, управляющим старого Джардина. Наверняка хотел узнать, не найдется ли для него какой-нибудь работы. Доу брался за самые разные дела: чинил вещи, забивал скот: овец и старых лошадей, — затем дубил шкуры. Но, как говорили, его главным талантом было вызнавать новости и делиться ими со всеми желающими.

Завидев Фиону, Доу улыбнулся и сорвал с головы потрепанную шляпу. Это был жилистый человек с сильными руками, ростом чуть выше Фионы.

— Доброго дня, миледи, — сказал он, быстро поклонившись. — Чем могу сегодня услужить?

Наглец управляющий заявил:

— Старому хозяину не понравится, что вы пришли сюда, миледи. Я сам могу поговорить с этим человеком.

— Можете, Эварт, не сомневаюсь, — ответила Фиона. — Но я хочу подробно узнать, что за лекарство он принес хозяину. Парленда Доу я знаю с самого детства, и он не сделает мне ничего плохого.

Управляющий колебался, однако Фиона строго смотрела на него, пока он не повернул прочь, сказав на прощание:

— Ход приказал, чтобы до полудня никто не беспокоил хозяина!

— Да, я слышала, знаю, — ответила Фиона и многозначительно добавила: — Благодарю вас, Эварт.

Управляющий взглянул на Доу, словно хотел сказать ему что-то еще, да передумал и направился в конюшню.

— Рад повидать вас, миледи, — сказал Доу. — Вижу, вы скоро станете матерью.

— Да. Но я хочу узнать про Аннан-Хаус или Данвити-Холл. Нет ли новостей? Я недавно услышала, что леди Фелина сейчас живет в Данвити-Холле.

— Так и есть, — подтвердил Доу. — Говорили, что ее приезд всех удивил, потому что она явно предпочитает любоваться водами Солуэй-Ферта из Аннан-Хауса, чем смотреть на речку Аннан из окон Данвити-Холла. Может, решила проверить, все ли готово к возвращению леди Мейри в Аннандейл в следующем месяце.

— Мейри приезжает так скоро?

— Да, еще до конца июля, с супругом, лэрдом Трайлингейла, и с ребенком. Знаете, сейчас они живут в Данвити-Холле почти весь год. Провели месяц в Аннан-Хаусе прошлой зимой да еще две недели в апреле, а потом уехали назад в Трайлингейл. Это имение лэрда в Галлоуэе.

— Да, я помню, — сказала Фиона. Образ Роберта Максвелла встал перед ее глазами как живой. Однажды он пришел к ним в дом вместе с Уиллом, и она дразнила Мейри на его счет. В тот день они с сестрой видели обоих мужчин впервые, и это был единственный раз, когда Фиона видела Максвелла. Разумеется, ни та, ни другая никак не предполагали тогда, что встретили своих будущих мужей.

— Миледи и ее супруг намерены вернуться сюда, чтобы отметить праздник урожая, как и в прошлом году, — сказал Доу. — Это будет первого августа.

— Они приезжали и в прошлом году? Мне никто не говорил.

Доу нахмурился:

— Кто-то же должен был сказать вам, миледи.

— Вы говорите, у них ребенок?

— Да, точно. Отличный парень по имени Томас, в честь вашего батюшки.

— Куда вы пойдете отсюда? На север? На юг?

— Я пришел из Аннана, миледи. Отсюда я собираюсь в Данвити-Холл.

Фиона оглядела двор. Никого поблизости — некому подслушивать.

— В таком случает, прошу вас, не передадите ли пару слов от меня леди Фелине?

— Почему нет, конечно, передам! — кивнув, ответил он. — Что мне ей сказать?

Фиона задумалась. Что сказать после двух лет молчания? Ей хотелось сказать, что она раскаивается, что сделала ужасную ошибку, но, разумеется, таких слов не поверяют шкурнику-знахарю. Она могла бы написать письмецо, если бы достать бумагу и чернила. Но таких предметов в Спедлинсе она ни разу не видела. Если они тут и были, то лишь в комнате старого Джардина.

Наконец она сказала:

— Скажите ей, что мы… то есть я, в добром здравии и… и надеюсь, что она тоже здорова. А теперь расскажите мне о лекарстве, что вы принесли для моего свекра.

Керкхиллу никогда не доводилось бывать в Данвити-Холле. Замок показался ему внушительной громадой, взобравшейся на вершину низкого холма, откуда открывался вид на крутой изгиб реки Аннан. Основание холма поросло лесом, который подбирался к самым стенам замка. С высокой круглой сторожевой башни отлично просматривалась старая дорога, построенная еще римлянами, и все подступы к замку на несколько миль в округе.

Со стороны реки в это время года к замку было не подобраться, потому что река тяжело катила бурные, пенные воды к заливу Солуэй. Керкхилл знал, что к северу от замка есть брод и еще один — к югу от Спедлинс-Тауэра. Несомненно, в нынешнее беспокойное время их тщательно охраняют.

Они с Джошуа подъехали к воротам. Джошуа назвал имя хозяина часовому на стене. Керкхилл из Керкхилла — это звучало достаточно убедительно, чтобы ворота медленно открылись, пропуская их внутрь, в замковый двор.

Навстречу выбежали слуги, провести их в дом и позаботиться о лошадях.

Спешившись, Керкхилл сказал старшему из слуг:

— Прошу, сообщите дворецкому, что мне нужно переговорить с хозяйкой, если ей будет угодно меня принять. Скажите ему также, что я приехал прямо из Спедлинс-Тауэра.

— Разумеется, милорд. Идите за мной, и я доложу ему сейчас же. У нашего пекаря в печи свежие булочки; может быть, ваш слуга захочет перекусить? Один из этих ребят отведет его на кухню.

Керкхилл взглянул на Джошуа, который уже спешился. Наверняка на кухне он разузнает куда больше, чем сам Керкхилл в гостиной или на террасе.

В дверях расторопный слуга переговорил с дворецким, и тот провел Керкхилла в красивую светлую комнату. Назвав его имя леди Фелине, дворецкий торопливо добавил, что его лэрд прибыл из Эпплгарта.

Фелина Данвити сидела на заваленной подушками скамье в нише окна. Керкхилл поклонился, и она грациозно поднялась и приветствовала гостя реверансом.

— Я знала вашего отца, милорд, — сказала она мелодичным голосом, совсем как у ее дочери. — То есть я знала покойного лорда Керкхилла, и полагаю, что вы наверняка его сын.

Он утвердительно кивнул, и она продолжила:

— Вероятно, я встречала также и вашу матушку, хотя, должна признаться, совсем ее не помню.

Ее глаза были более темного оттенка голубого цвета, чем у Фионы. Интересно, такие же у нее темные и блестящие волосы или нет? Но этого Керкхилл определить не мог, потому что волосы леди Фелины были тщательно убраны под расшитый бисером чепец.

На ней было много драгоценностей. На границе так было принято — женщины надевали на себя почти все, что имели. Это служило доказательством богатства мужа или, как чаще в нынешние нелегкие времена, прискорбным отсутствием такового. Потом Керкхилл вспомнил, что она из семьи Дуглас и приходится родственницей и графу Дугласу, и Мрачному Арчи, лорду Галлоуэю.