— Неужели это настолько заметно?

— Заметно! За три версты, — заверил его лиловый занавес. — К тому же мы ожидали вашего появления, уважаемый клиент, и успели должным образом подготовиться.

— Подготовиться?! Но ведь никто ни сном ни духом не ведал...

— Нам всё известно обо всех, и мы ко всему готовы.

Переварив услышанное, Трусишка рискнул спросить:

— Не могли бы вы теперь вылезти?

— Мог бы. — Занавес пришёл в движение, однако ни к каким результатам это не привело.

— Тогда почему же вы не показываетесь?

— Потому как застрял! — горестно откликнулся лиловый занавес.

Пересилив себя, Трусишка неуверенно шагнул вперёд.

— Хотите, помогу?

— Буду премного благодарен! — Из-за шторы, ощупывая груды бумаг, высунулась рука. — Вытащи меня, будь другом!

Ну и рука, с позволения сказать! Короткие тупые пальцы оканчивались кривыми грязными ногтями, предплечье тощее, плоское, плечевая часть мощная, локоть корявый, запястье шершавое, и всё это великолепие сплошь покрывала рыжеватая курчавая поросль. Даже на ладонях пробивались волоски, и сразу становилось ясно: такими же волосатыми, как ладони, должны быть у чудища и ступни ног, и даже сердце.

От волнения Трусишка весь покрылся потом, а затем с отчаянной решимостью ухватил чудовищную конечность и принялся тянуть изо всех сил. Хотя, честно говоря, силёнок его хватало лишь на то, чтобы поднять объёмистую книгу, а уж с тяжеленными фолиантами всегда приходилось изрядно помучиться. И тем не менее рука подалась и стала... вытягиваться. Тянулась, тянулась, но обладатель её всё не появлялся, хотя Трусишка, пятясь, уже дошёл до двери.

— Ну и длиннющая! — поразился он, продолжая своё занятие.

— Ага! — с гордостью проскрипел обладатель чудовищной конечности. — И не простая, а телескопическая! У нас руки длиннющие да загребущие! — он скрипнул, крякнул и наконец вывалился из-за лиловой шторы.

— Вот спасибо! — чуть запыхавшись, промолвил он. — Право же, премного благодарен.

Слова благодарности застигли Трусишку забившимся под стеллаж, готовый рухнуть под тяжестью пропылённых папок. Среди пожелтелых, пропитанных пылью бумаг оживлённо сновали книжные черви, дорвавшиеся до лакомой пищи.

Однако пора поближе познакомиться с диковинным существом, которое с таким трудом выбралось на свет божий и кряхтя-сопя заняло своё место за столом. Полновластный хозяин бюро, или Конторское Чудище. Как позволяла догадаться телескопическая конечность, редковатой курчавой шерстью было покрыто всё его тело; проверить предположение относительно шерстистости пяток и сердца в данный момент не представлялось возможным. Конторский служитель медленно, с трудом ворочал головой. Длиннющим ручищам в основном были отведены задачи обеспечения комфорта: их обладателю совершенно не было нужды подниматься из-за стола, ведь даже в сидячем положении он мог достать со стеллажей любую нужную папку. Всё это ещё бы ничего. Но самое жуткое впечатление производил лоб, посреди которого моргал единственный глаз. Правда, был он небесной голубизны и даже не лишённый приятности. (Отмечаю это обстоятельство особо, дабы не упрекнули меня в том, что норовлю всё подряд охаивать, а положительные моменты ни в грош не ставлю. Ставлю: глаз небесно-голубой и не лишённый приятности!)

— К-кошмар к-какой-то! — заикаясь, вымолвил Трусишка из-под стеллажа.

— Впечатляет, не правда ли?

Своей лапищей размером с лопату Конторский Страшила извлёк из верхнего ящика стола ручное зеркальце и с довольным видом уставился на своё отражение.

— Недурно, недурно! — он одобрительно прищёлкнул языком. — Сгодится. Точнее говоря, я сгожусь!

— Бывают же такие громаднющие головы!

— Верно подмечено, — кивнул польщённый конторщик. — Хотя я знаю чудищ, у которых башка раза в два больше моей. Прямо с котёл!

— Что же, у тебя глаз только один? — не переставал удивляться Трусишка.

— Это явный недостаток. Огорчает меня ужасно, — признался несколько погрустневший Конторский Урод. — Эх, кабы не было вообще ни одного! — он мечтательно уставился в зеркало. — Представляете, клиент входит, я на него пялюсь, а глаз-то нет! Ну, да что тут говорить! — подавленно вздохнул он и отложил зеркальце. — С этим ничего не поделаешь. Есть глаз, и ладно... Ну, а общее впечатление? — подбоченясь, он повернулся к стеллажу. — Что скажете, каков я?

— Ж-жуть невероятная, аж волосы дыбом встают.

Хозяин конторы приосанился.

— До чего же приятно слышать!

— О-о-отвратительно.

— Что ни похвала, то не в бровь, а в глаз. Вы меня осчастливили, уважаемый клиент. А вот начальство не считает меня достаточно страшным, — он безнадёжно махнул рукой. — Кстати сказать, по-моему, всё из-за этого одного глаза. Много им, видишь ли, кажется. Вот и сунули меня сюда: к устрашению на открытом пространстве я, мол, не пригоден, разве что в конторах бюрократией пугать. Вот и прозябай теперь в конторе — с моей-то роскошной внешностью! Все мои новшества и инициативы режут на корню. А уж какие потрясающие реформы я предлагал! Какой революционный переворот в области кошмарных прогнозов на будущее!.. — он чуть не расплакался. — Ладно, оставим это. Мой удел — постылая канцелярщина.

Конторщик прокашлялся, собрался с духом и с величественным видом расположился за столом, свой единственный глаз он нацелил на стеллаж.

— Извольте вылезти оттуда, уважаемый клиент! Чем могу служить?

Трусишка с немалым трудом выбрался из-под стеллажа, стараясь не давить книжных червей, усердно поглощавших добычу, стряхнул с себя пыль и чихнул. Запах пыли, исходящий от старых бумаг, всегда вызывал у него такую реакцию — даже в дубовом дупле, в родной библиотеке. Чиханье прозвучало столь буднично, по-домашнему, что у Трусишки немного поднялось настроение. А в бодром настроении он сейчас ох как нуждался. Выпрямил свои вислые уши и подступил к столу.

— Я, видите ли... меня прислали.

— Это правда. Ведь у нас повсюду свои агенты.

— Но меня-то не агент к вам послал, а мой давний лучший друг. Странник.

Мерзкий утробный смех Конторского Чудища перешёл в хриплый клёкот. Развеселясь, Конторщик с силой хлопнул по столу, взметнув облака пыли. Трусишка опять чихнул.

— Это Стражник... то бишь Странник-то тебе друг? Классная шутка! — смеялся он, но вдруг посерьёзнел. — И в самом деле, о ком в нынешние времена можно утверждать с уверенностью, что он не агент? Не так ли? Тогда не станем тянуть резину. Сообщите свои анкетные данные!

Он схватил с полки увесистую регистрационную книгу и два холщовых нарукавника. Первую он раскрыл перед собой, последние натянул на руки и взялся за перо.