Не обошли немцы вниманием Исфахан — центр текстильной промышленности Ирана, где имелось девять крупных текстильных фабрик с количеством рабочих свыше 10 тыс. человек. Немцы же превратили город в другой центр — центр шпионажа, из которого координировали деятельность своей агентуры на юге страны. Возглавил его Шюнеман, человек с 20-летним стажем пребывания в Иране и прекрасно владевший персидским языком.

Совместно с военным атташе германской дипломатической миссии Шюнеман развил энергичную деятельность по привлечению на сторону Третьего рейха вождей иранских кочевых племен. С одной стороны, на юге Ирана власть центрального правительства была традиционно слаба. С другой — хозяйствующие здесь англичане активно поддерживали отдельных лидеров, что толкало к сотрудничеству с немцами других. Перспективы использования племенных вождей были весьма Радужными, особенно с учетом того, что к концу Первой мировой войны у многих полукочевых племен накопилось большое количество вооружения. В результате кашкайцы и бахтиары, вооруженные четырьмя тысячами винтовок, стали поддерживать регулярные связи с Германией[42].

Не менее важной задачей для германской разведки был сбор шпионских сведений об СССР. Плести шпионскую сеть, вербовать нужных людей с последующим забросом на советскую территорию было поручено Вольфу и Платте. Прикрытием их деятельности служила служба в транспортной конторе «Нувель Иран Экспресс», расположенной в торговом центре на южном побережье Каспия — г. Пехлеви. В шпионской иерархии Вольф занимал довольно высокое место благодаря своим навыкам. Он прекрасно владел персидским, русским языками. За долгие годы пребывания в Иране создал на побережье Каспийского моря разветвленную шпионскую сеть. Всезнающие местные моряки, лодочники и грузчики, работавшие в Пехлевийском порту, составили ядро его агентуры.

Серьезное внимание было уделено второму по значению промышленно-индустриальному городу Ирана — Тебризу. Под маской германского консула здесь обосновался капитан абвера П. Леверкюн. Главная его задача заключалась в исследовании района Карадаг с целью выявления удобных позиций для развертывания германских экспедиционных войск[43]. Вскоре, однако, разразился скандал, и незадачливый консул был вынужден покинуть город.

Уместно будет сказать, что для ведения шпионажа в Северном Иране сложились довольно хорошие условия. Азербайджан, как известно, был поделен границей на Советский (Азербайджанская Советская Социалистическая республика) и Иранский. Общие интересы национальных меньшинств создавали по обе стороны границы идеальные условия для заговоров и шпионажа.

Обратим внимание на еще один важный факт. После установления советской власти некоторые иностранные дипломатические миссии и консульства в России оказывали услуги российским гражданам, желавшим покинуть страну в страхе перед большевиками. Многие из этих людей перебрались в Иран, а некоторые остались на Кавказе и в Средней Азии. Значительная часть их находилась в тяжелом материальном положении и, не испытывая к СССР никаких чувств, кроме неприязни, была готова сотрудничать со спецслужбами. Понимая это, советские компетентные органы пытались очистить приграничные районы от «неблагонадежных элементов». Каждый советский пароход, прибывавший в Пехлеви, привозил на своем борту так называемых беженцев — людей русской и иранской национальностей, которых большевики не пожелали видеть на территории СССР.

В 1937 г. органами НКВД Туркмении была ликвидирована широко разветвленная шпионско-националистическая организация «Меллифирка», инспирированная английской разведкой. Центр этой организации, ставившей перед собой цель отторжение среднеазиатских республик от СССР, находился на территории Афганистана в городе Герате. Практическая ее деятельность сводилась к подготовке вооруженного восстания, для чего в ряде районов Туркмении, в частности, Керки, Илотани, Ташаузе, Теджене, Мерве, Байрам-Али и других местах, были созданы шпионско-националистические повстанческие группы, а в прикордонной полосе в Афганистане консолидировались повстанческие кадры из бывших басмачей, расселенных вдоль советско-афганской границы[44]. Деятельность организации приняла такой размах, что потребовалась личная санкция И. Сталина на арест всех связанных с организацией афганских подданных, проживавших на территории СССР[45]. Кроме того, И. Сталиным было принято решение арестовать всех вернувшихся из Афганистана и Ирана баев и мулл, а дела арестованных рассмотреть на «тройках»[46].

Разочаровавшись в англичанах, бывшие участники басмаческого движения стали обращать свои взоры на германских фашистов. В 1937 г. один из их лидеров — Джунаид-хан — направил всем главарям бандформирований и лидерам эмигрантских организаций послание, в котором, в частности, указывал: «…фашистский строй существует во многих странах. Надо усиленно работать со всей доброжелательностью. Теперь надо разворачивать работу. Анна-Мурад-Ахуна уважайте как магометанскую религию, ибо он за экономический подъем и указывает нам правильный фашистский путь»[47]. В этом же послании Джунаид-хан сообщал о том, что он уже получил много оружия и лошадей и что «через восемь месяцев начнется серьезная борьба с большевиками». Вряд ли стоит полагаться на достоверность последних сведений, так как германская активность на Среднем Востоке к 1937 г. не достигла масштабов, чтобы оказывать военную помощь эмигрантам. Но преуменьшать значение подобных настроений нельзя, ибо они создавали благоприятную почву для сотрудничества эмигрантов с германской разведкой в будущем.

В 1936 г. иранское правительство сделало необдуманный шаг — передало в руки немцев всю систему ветеринарного контроля в провинции Иранский Азербайджан. Это значительно облегчило деятельность абвера в этом стратегически важном регионе страны, предоставив германским «рыцарям плаща и кинжала» прекрасные условия для шпионажа.

Безусловно, такие действия вызвали протест со стороны СССР. 16 ноября 1936 г. в Тегеране во время беседы советский полномочный представитель в Иране А. Черных резко заявил министру иностранных дел Ирана Самии: «Вся система ветеринарного контроля в Азербайджане, где мы закупаем громадное количество скота, находится в руках немцев. Мы не можем рассчитывать на сколько-нибудь активное желание этих немецких специалистов ограждать наши границы от заноса эпизоотий»[48].