Глава 9

В тот же день в конструкторское бюро прибыла специальная комиссия. Председатель комиссии генерал Славинский вызывал сотрудников в кабинет Веденеева и подолгу беседовал с каждым. В конце дня Строев позвонил Славинскому. Генерал ответил коротко: «Все в порядке. Ждите».

Георгий Владимирович повесил трубку. Он знал, что на условленном языке «все в порядке» означило, что все сотрудники, приглашенные Славинским в кабинет Веденеева, спокойно сидели у работающего приемника, ничем не обнаруживая растерянности или волнения. «Ждите» — значило, что через тридцать минут Строев будет приглашен — вместе с Самарцевым — в кабинет Веденеева. Все было решено заранее: где сядет Строев, где усадить Самарцева, когда включить приемник. И все-таки ожидание было томительным…

Чтобы хоть как-нибудь убить время, Строев занялся расчетами. Ему хотелось до конца разгадать тайну инфразвукового генератора, понять, каким образом достигается такая высокая мощность излучения. Правда, Георгий Владимирович знал, что звуковые генераторы дают обычно тем большую мощность, чем выше тон излучения, то есть чем больше частота звуковых колебаний. Но каким образом генератор дает столь мощные колебания низкой частоты?

Колонки цифр покрывали лист за листом. Когда на столе лежало семь мелко исписанных листов бумаги, Строев встал, подошел к открытому окну, вслух подумал:

— Да! Именно так и должен работать генератор.

Вывод, к которому он пришел, был очень прост. Если сложить два звуковых колебания, постоянных по силе и немного отклоняющихся друг от друга по частоте, то получится одно колебание переменной интенсивности — оно будет то нарастать, то сходить на нет. Такое колебание называется в физике «биением». Частота биения равна разности частот складываемых колебаний. Например, если сложить колебания с частотами 5030 и 5000, то биение будет иметь частоту 30. Можно поступить иначе: сложить 10–15 колебаний, совсем немногим отличающихся друг от друга, например, 5010, 5009, 5008, 5007. Частота биения и в этом случае будет равна разности крайних частот, но само биение изменится: оно превратится в ряд отдельных, очень коротких, но мощных импульсов. Именно так и должен был работать генератор. В нем вырабатывалось несколько колебаний высокой частоты, которые складывались и давали мощные и неслышимые инфразвуковые импульсы…

Строева и Самарцева, как и предполагалось, вызвали к генералу вместе. Когда они вошли в кабинет, Славинский что-то записывал в блокнот. Поздоровался он, не поднимая головы.

— Приветствую, товарищи. Садитесь, — он указал Самарцеву на кресло у радиоприемника, Строеву — на диван. — Прошу прощения, через пяток минут освобожусь.

— Товарищ генерал, — осторожно вставил Строев, — разрешите включить пока приемник. Сейчас передают репортаж со стадиона «Динамо»: играют сборная СССР — сборная Франции.

— Пожалуйста, товарищ Строев, и погромче. Мне не помешает: я и сам старый болельщик.

Строев включил приемник, повернул регулятор настройки. Послышался голос диктора: «Идет четырнадцатая минута второго тайма: счет по-прежнему ноль — ноль…»

Откинувшись на спинку дивана, Строев незаметно следил за Самарцевым.

Генерал продолжал писать, склонившись над столом. Строев заметил, как на мгновение блеснули у Славинского глаза, и понял: генерал наблюдает.

Самарцев сидел спокойный, молчаливый. Только на его лице, казалось, чуть-чуть пробилась бледность. Через минуту он, будто опомнившись, решительно встал.

— Разрешите, товарищ генерал, на минутку выйти. Совсем забыл распорядиться…

— Я вас не задержу, — не отрываясь от бумаги, коротко бросил Славинский. — Одну минутку. Садитесь!

Самарцев медленно опустился в кресло, но тут же вскочил.

— Мне плохо, товарищ генерал! Голова кружится… Разрешите, я выключу приемник, — Самарцев протянул руку к выключателю, но Славинский остановил его жестом, повернулся к Строеву, кивком головы дал ему знак. Тот шагнул к приемнику, и в то же мгновение в кабинете наступила тишина. Генерал достал портсигар, с облегчением вздохнул.

— Ну вот, Самарцев, и все! Бита ваша карта!

Самарцев широко открыл глаза, и при этом, удивленно пожал плечами.

— Я вас не понимаю, товарищ генерал!.. — голос Самарцева опять звучал твердо, спокойно. — О каких картах вы говорите?

Генерал прищурился. Усмешка скользнула по его лицу.

— Не прикидывайтесь наивным ребенком! Вам знакома эта деталь? — Славинский бросил на стол генератор, вынутый Строевым из приемника.

— Знакома. Но какое это имеет отношение к делу? Я попрошу уточнить, товарищ генерал. Если меня в чем подозревают, то…

Секунду — две Славинский смотрел Самарцеву в глаза. Потом резко встал и неожиданно крикнул:

— Бросьте паясничать! — Лицо генерала побагровело. — На кого работаете? Кому служите, мерзавец?

Самарцев медленно поднялся с кресла и спокойно, с чувством собственного достоинства возразил:

— Я попрошу не оскорблять! Если я виноват, тогда скажите, в чем дело! Но я не позволю…

Генерал с трудом овладел собой, нажал ногой на кнопку. Дверь распахнулась, и в кабинет зашли офицер и два автоматчика.

Славинский повернулся к неподвижно сидевшему Самарцеву.

— Вы арестованы! Встаньте!

Глава 10

Через неделю Славинский уезжал на доклад в Москву. Его провожал Строев. До прихода скорого поезда оставалось двадцать минут, и, как всегда в таких случаях, разговор вертелся вокруг самого главного — того, что последние недели волновало их, тревожило. Генерал говорил мягко, тепло. Был он в самом радушном расположении духа.

— Хорошо, Георгий Владимирович, когда дело сделано, и можно позволить себе ночь — другую поспать спокойно.

— Это верно. Одним врагом нашей страны стало меньше, — согласился Строев. Он подошел к ларьку, купил пачку папирос, а когда опять подошел к генералу, неожиданно переменил разговор. — Выходит, Аркадий Степанович, мнимого Самарцева больше десяти лет мы принимали за настоящего.

— Да, к сожалению, это так, Георгий Владимирович! — генерал вдруг стал серьезным, строгим. — Если быть самокритичными, то это не делает нам чести. Слишком много мы еще доверяем и мало проверяем. Да! Мало! Ой, как мало!

— Как его настоящая фамилия? Подхлебнов? — осторожно перебил Строев.

— Алексей Подхлебнов. Сын известного до революции адвоката-эмигранта, жившего в Лондоне, впоследствии ставшего шпионом. Сынок пошел по наторенным следам отца. Редкий, но знакомый случай.

Генерал повернулся к Строеву, лицо его, гладко выбритое, сухо блестело.

— Обратите внимание, что Подхлебнов, чтобы проникнуть в среду инженеров-изобретателей, начал со студента. Воспользовавшись документами попавшего к гитлеровцам в плен сержанта Самарцева, он вернулся в Москву, поступил в институт. В наш, советский институт.

На мгновенье перед глазами Строева встал институт, молодой энергичный юноша — мнимый Самарцев. Его имя, как одного из самых способных студентов, было тогда широко известно. Профессора ему предсказывали большое будущее, дирекция после окончания предлагала работу в институте. Но молодого инженера после успешной защиты диплома «неожиданно» увлекла карьера изобретателя. Ему открыли двери в конструкторское бюро Карпенко. А спустя месяц поставили во главе