— Я думаю, что после устранения некоторых… гм-м… недостатков вашего костюма, — почти

вкрадчиво сказал он, — господин де Сан-Джуст уже завтра утром согласится принять свою крестную дочь.

— Нет! — неожиданно отрезала Даниэль.

Брови графа удивленно изогнулись.

— Простите? — переспросил он настолько мягко, что девушка смутилась и на ее щеках проступил легкий румянец.

— Вы меня не понимаете, милорд, — тихо ответила она.

— Видимо, так. Но поскольку сегодня вы уже один раз упрекнули меня в этом, то я вправе надеяться на объяснение. Иначе мне вообще трудно будет вас понять.

Завуалированное напоминание о происшедшей между ними несколько часов назад стычке заставило Даниэль снова покраснеть. Граф же подумал, что необузданный характер его нежданной гостьи вполне может быть исправлен, а потому не следует слишком резко реагировать на ее выходки.

— У меня нет намерения оставаться во Франции, милорд, — «спокойно ответила Даниэль. — Я хочу поехать в Кале, а оттуда — в Англию. Семья моей матери живет в Корнуолле. Как-то раз я вместе с ней гостила там. И все ее родственники были очень добры ко мне.

Спокойный голос девушки чуть дрогнул. Граф заметил это и вновь дал себе слово не поддаваться никаким эмоциям.

— Каким же способом вы намереваетесь пересечь Ла-Манш? — почти бесстрастно спросил он.

— Попробую пробраться на палубу первого почтового судна.

— Что за идиотизм! — сразу же взорвался Линтон. — Вас тут же обнаружат и выкинут с корабля, предварительно дав хорошую взбучку. Неужели вы этого не понимаете?!

Как ни странно, но грубый тон графа не вызвал у Даниэль ответной резкости. Она просто кивнула головой и тихо сказала:

— Что ж, в таком случае я попытаюсь спрятаться в трюме. Ведь именно так поступают все, кто не имеет билета.

— Результат будет тот же.

— Тем не менее, лорд Линтон, я попытаю счастья. Вы не сможете мне помешать. Да и не имеете на это права. Никто не назначал вас ни моим телохранителем, ни моим опекуном.

Граф вставил в глаз монокль и подчеркнуто внимательно посмотрел на Даниэль. Затем не без интереса переспросил:

— Так уж и никто?

— Никто! — решительно проговорила Даниэль. — Повторяю, вы не имеете на это никакого права!

— Не удивляйтесь, моя крошка, но в отсутствие кого-либо желающего взять вас под защиту я сам присвоил себе это право.

— Какое?!

— Быть вашим телохранителем.

Даниэль приподнялась на стуле. Ее щеки пылали, глаза метали молнии.

— Я не принимаю этого, милорд! — твердо сказала она и гордо подняла голову.

— А меня абсолютно не интересует, принимаете вы это или нет, — спокойно и холодно парировал Линтон. — Факт остается фактом. И сядьте, пожалуйста, снова за стол. Или мне придется усадить вас насильно.

Граф подождал, пока Даниэль с большой неохотой вновь села, и продолжил:

— Если вы не хотите искать покровительства у своего крестного отца, то будьте любезны терпеть мое. Как бы неприятно это вам ни было. И еще: почему вы упрямо отказываетесь остаться во Франции?

— Я ненавижу эту страну, — быстро и горячо проговорила Даниэль. — Вы забываете, милорд, — добавила она тоном, полным сарказма, и делая особый акцент на титуле Линтона, — вы забываете, что я уже жила здесь. И как аристократка, и как простая крестьянка. С меня довольно. Больше я не желаю играть ни одну из этих ролей. Кроме того, быть на французской земле аристократкой становится не совсем безопасно. Этого не понимают только круглые идиоты!

— Я не собираюсь спорить с вами на подобные темы, — жестко прервал ее монолог Линтон.

Он откинулся на спинку стула, вытянул под столом ноги и с нескрываемым любопытством уставился на свою строптивую гостью. Сидевшее перед ним плохо воспитанное, подчас даже агрессивное существо тем не менее явно обладало незаурядным и достаточно трезвым умом. Скорее всего именно это и помогло ей выжить в совершенно отчаянной ситуации. Хотя вряд ли все те ужасы, о которых только что поведала графу Даниэль, могли пройти для нее бесследно. Оставалось надеяться на то, что железная воля девушки и несомненное чувство юмора сыграют в дальнейшем благотворную роль.

Линтон подумал, что самым лучшим сейчас было бы попытаться связаться с графом и графиней Марч. Наверное, они с радостью примут свою внучку, пусть даже ее дальнейшее воспитание потребует твердой руки.

— Лорд Линтон, — прервала его размышления Даниэль, — вы, надеюсь, не забыли, что благодаря вашей заботе мне теперь практически не во что одеться?

— Вы полагаете, что то рванье, которое на вас было, можно назвать одеждой?

— Допускаю, что нельзя. Но оно все-таки как-то прикрывало наготу. А в этом наряде, согласитесь, я не могу показаться на улицу.

И Даниэль небрежно дернула за воротничок заимствованной у графа мужской сорочки.

— Пожалуй, вы правы, — согласился граф, не меняя позы.

— Разве вы не считаете себя обязанным дать мне хоть что-нибудь взамен того тряпья, которое так грубо с меня сорвали? — спросила Даниэль, сопровождая свой вопрос очаровательной улыбкой.

— Считаю, дитя мое. Но ведь это «что-нибудь» должно быть вам впору.

— Но, во всяком случае, сэр, — слегка прищурившись, заметила в ответ Даниэль, — если вы не можете вернуть мое старье, то должны заменить его хотя бы чем-нибудь более или менее равноценным. Будьте уверены, как только я доберусь до дедушки и бабушки, все возможные издержки будут вам возмещены. Это достаточно обеспеченные люди, владельцы большого имения.

— Браво, детка! Великолепный выпад! — рассмеялся граф.

— Вы мне не ответили, милорд.

— Извольте, я готов. Неужели вы всерьез думаете, что, вытащив внучку графа Марча и его супруги из парижских трущоб, обогрев, накормив, дав ей возможность понежиться в ванне и хоть чем-нибудь прикрыть наготу, я возвращу ее этим достойным людям в том же виде, в котором нашел? Да я прежде сгорел бы со стыда!

Такого ответа Даниэль никак не ожидала. Она растерянно посмотрела на Линтона и, запинаясь спросила:

— Мне показалось… что это… это для вас… затруднительно. Но простите, милорд… Вы не думаете, что очень скоро…

— Что именно, дитя мое?

— …забудете меня и нашу встречу?

— Забыть вас, Даниэль де Сан-Варенн?! Что за чепуха! Честно признаться, я теперь серьезно опасаюсь за всякого, кто хоть раз вас увидит. Он будет осужден помнить об этой встрече до конца своих дней!

— В ваших устах, сэр, это звучит отнюдь не как комплимент, — парировала Даниэль, прикусив почему-то сразу задрожавшую нижнюю губку.

— Я вовсе не хотел вас обидеть, дитя мое, — откликнулся Линтон, изобразив на лице самое глубокое раскаяние. — Ладно. На вашу долю сегодня выпало так много событий, кому-нибудь другому хватило бы не на одну неделю. Живо в постель. Утром мы придумаем план, который устроит как вас, так и меня — вашего самозваного телохранителя.