По истечении некоторого времени дым сделал свое дело, и пифия окончательно вошла в транс. Куда девалась нежная красота молодой женщины?! Ее лицо было искажено гримасой то ли боли, то ли злости. Одной рукой она впилась в треножник, чтобы не потерять равновесия, другой — держала ветвь священного лавра. Поток слов полился из одурманенного сознания прорицательницы. Сначала они были неразборчивы, грубы и перемежались с рычанием и стонами, как будто ее устами говорил кто-то посторонний. Потом голос жрицы стал низким и резким, словно мужским.

Профеты приблизились. Они должны были запомнить слова, которые скажет предсказательница, пребывая в экстазе. Каждое слово, произнесенное сквозь стоны и крики овладевших ею потусторонних сил, похоже, имело огромное значение. И ничего, что порой они не несли определенного смысла. В следующие три дня, когда после изнуряющего обряда пифия приходила в себя, жрецы растолковали сказанное ею, и родилось пророчество: «Царевич подчинит себе многие земли и в мощи своей превзойдет отца. Во всем мире не будет правителя, который бы не считался с ним. Но следует остерегаться скифов. Те, кто не может противостоять силой, будут противостоять ему хитростью. Спина всегда должна находиться под защитой».

18 июля 2013 года

После смерти Полины Беляковой прошла ровно неделя, но, по сведениям всезнающего Заборского, в поиске ее убийц следствие практически не продвинулось. Капитан Сидорченко встретился со своими осведомителями, однако никто из них о преступниках ничего не знал. Все сходились во мнении, что это дело рук залетных, свои бы на такое не пошли. Разве они сумасшедшие, чтобы поднимать руку на жену Степы Белого? И это было похоже на правду.

Белякову Иван дозвонился только с третьего раза.

— Слушаю вас, — прозвучало в трубке.

Голос Степана Степановича был более сиплым, чем обычно. Вряд ли его охриплость объяснялась тем, что за последние дни ему пришлось провести немало переговоров. Это могло означать только одно: Степаныч снова вернулся к тесному общению с алкоголем.

— Здорово, Иван! — прохрипел Беляков. — С утра собирался тебе позвонить, ты меня опередил. Знаю, что скажешь, но соболезнования потом. Сейчас нет времени долго разговаривать. Давай поступим так. Подъезжай ко мне домой часикам к семи вечера, не раньше и не позже, такое возможно?

— Конечно, — отозвался несколько обескураженный таким поворотом разговора Иван. — Заодно привезу фильм о вашем юбилейном вечере. Он уже смонтирован.

— Все, договорились. Встретимся — обсудим наши дела подробнее.

В телефонной трубке послышались короткие гудки.

Ровно в семь Иван припарковал свою черную «тойоту» возле особняка Белякова. Как только он вышел из машины, охранник открыл калитку. Значит, в доме его уже ждали.

Степан Степанович сидел в ажурной беседке, увитой густым виноградом. На столе стояли легкие закуски, бутылки с минеральной водой и напитками покрепче — коньяком, виски, а также любимой хозяином русской водкой, которой он отдавал предпочтение еще со времен своей шальной молодости. Сам Беляков с длинной изящной сигаретой в руке буквально утопал в глубоком кресле. Судя по заполненной окурками массивной пепельнице, дымил он давно и активно.

Заметив Черепанова, хозяин поднялся ему навстречу и крепко пожал руку.

— Еще раз здравствуй, — произнес он и указал на стол: — Угощайся! Ты же с работы, и наверняка голодный.

— Спасибо, не откажусь.

Иван положил перед Степаном Степановичем диск с обещанным фильмом. Он немного помолчал, понимая, что в их разговоре первую скрипку будет играть Беляков.

— За соболезнования спасибо, — подал голос хозяин. — По телевизору слышал. Наверное, и сейчас ты пришел с этим? Что ж, давай выпьем за помин души Полины, пусть ей будет земля пухом. Знаю, что ты за рулем, но я по чуть-чуть, всего по пять капель.

Беляков налил Ивану коньяка, себя же решил побаловать водкой.

— Не чокаясь, хорошо? И закуси плотнее, а я пока покурю, глядишь, разговор и заладится.

Черепанов выпил.

— Ты курить окончательно бросил или все же иногда балуешься? — Степан Степаныч протянул гостю пачку сигарет. — Я не искушаю. Просто с сигаретой, на мой взгляд, разговор получается душевнее.

— Пока воздержусь, а то бросаю уже в двадцать первый раз, — ответил Иван усмехаясь. — А дальше будет видно.

Беляков придвинулся ближе к столу:

— Ну так вот… Как ты, наверное, понял, я тебя пригласил не из-за фильма с моим участием. За него, конечно, спасибо, на досуге обязательно посмотрю, потом отошлю в Америку дочерям — все-таки память о матери. Вообще-то, Полина давно мечтала засветиться в телеке, спала и видела себя на экране. Наверное, в детстве метила в актрисы. Да и перед своими подругами постоянно старалась покрасоваться, демонстрировала им свою прелесть. Вот и доигралась…

Иван недоуменно поднял глаза.

В свою очередь, Степан Степанович вскинул руку:

— Вот что, Иван Сергеевич, давай не будем вокруг да около, а по-честному. Скажу правду: в связи с последними событиями мне нужна твоя помощь. Про мои минувшие дела ты немного знаешь — у тебя такая профессия, да и свою биографию я особо не скрывал. Что было, то было. Недавно и про тебя навел дополнительные справки, уж ты не обижайся, но по-иному нельзя. Хорошие отзывы о тебе, и жизнь, оказывается, непростая. Знаю и про Чернобыль, и про Кандагар, и про твою бывшую семью. Выяснил, что ты умеешь находить то, чего не могут найти другие. Благодаря собственной интуиции и толковым ребятам в твоем кругу. Даже менты с их нынешними возможностями, и те тебя нахваливают. А мне сейчас очень нужно найти одну вещь, и по некоторым причинам обратиться в милицию я не могу. Да и не особо я ментовским операм доверяю, сам знаешь, какая это порода, — усмехнулся Беляков. — Конечно, у меня есть ребята, которые тоже могут поискать, но ты же понимаешь, что это за хлопцы. Стукнуть кого-нибудь по башке всегда готовы, а вот пошевелить мозгами — тут они пас.

Черепанов несколько растерялся от неожиданного предложения:

— Ну, естественно, помочь могу, но ведь я в сыске не профессионал. Моя парафия — журналистские расследования: отыскать факты, проанализировать и довести до сведения общественности. Кстати, мой помощник Виталий Заборский тоже небольшой дока в следственном деле, хотя нюх опера у него есть. Но, я думаю, этого все же недостаточно, чтобы вести серьезное расследование. Нужны усилия большой конторы.

— Следствием пусть занимаются люди Перебейноса — это их дело. Между прочим, они растрезвонили на весь город, что найдут убийц Полины, только результата пока нет. Но и ты, как сам верно заметил, имеешь право заниматься расследованием, а как оно называется — журналистское или еще какое, все равно. Главное — результат. Для успеха дела добавлю: в финансовом плане можете себя не ограничивать, сколько потратите, столько и вернется в твою компанию. Плюс гонорар, притом, подчеркну, немалый, да еще и в иностранной валюте. Аванс, само собой, выдам сразу, идет?