Все они были на пятом курсе. Только он, Михаил, или Потап, как звали его друзья, бросил учебу.

Никто, кроме Димана, не удивился этому. Хоббит и Макс по-мужски поддержали своего братана, правда, Хоббит все же настаивал на продолжении учебы.

«Всего ведь год остался, Миха, ты подумай! Нефиг из-за бабы себе жизнь портить! Может, не поедешь никуда?»

Но Михаил к тому времени уже твердо решил, что уедет из города. Сначала подходящая работа не подворачивалась, но потом дядя, работавший в торговой фирме, устроил его водителем-дальнобойщиком. С тех пор вот уже около полугода Михаил раскатывал по Восточно-Европейской равнине, развозя корма для животных. Время от времени он, конечно, жалел о своем скоропалительном решении, а когда был на той неделе в Тарасове, то вообще целый час стоял возле Ольгиного дома, размышляя, зайти или нет. В конце концов Диман — его друг, не самый плохой вариант для Ольги.

Он яростно потер глаза, начавшие уже слипаться, и откинул назад длинные черные волосы, вымокшие от дождя. Черт! Хватит уже воспоминаний! Ехать пора, а то он так и к девяти часам в поселок не приедет. Михаил захлопнул дверь кабины, покрутил ручку радио, поймав «Радио Шансон», после чего, насвистывая задорную песенку его тезки Круга про «симпатичного мальчишку», поехал дальше.

Тучи впереди постепенно расходились.

* * *

Вечером дома собралась вся семья: Лариса с жуткой мигренью, Евгений, опять на что-то обидевшийся и глядевший волком, и Настя, устроившаяся в гостиной и смотрящая телевизор.

Лариса лежала в кровати в своей комнате, мечтая о смерти. Голова болела немилосердно. Казалось, в ней происходит репетиция Великой Октябрьской революции. Вернее, уже ее последствия.

«Старею, наверное, — думала она, — раньше могла двое суток подряд на одном энтузиазме работать, а теперь обычная смерть человека выводит меня из строя на целый вечер».

Но смерть-то как раз и не была обычной. Здесь не простое пищевое отравление: Дмитрий умер от яда! Около двух часов назад Лара звонила Карташову, чтобы узнать, что же на самом деле случилось с Дмитрием. Оказалось, что оператора отравили такой дозой мышьяка, что ее хватило бы для усмирения целого батальона бешеных мышей. Точнее, не чистым мышьяком, а его особо ядовитой разновидностью — мышьяковистым водородом, иначе — арсином. Арсин имеет четко выраженный запах чеснока и дает классическую реакцию — мышьяковое серое зеркало в колбе при нагревании образца. После этого, да еще и после ужасной «пробки», в которую она попала, уезжая из ресторана домой, Лара и слегла. На ее глазах отравили человека, а она ничего не заметила! Непростительно для детектива, пусть и любителя! А чутье? Неужели у нее его нет и вообще она — полная бездарность? Хотя, с другой стороны, вон сколько у нее раскрытых дел! Наконец ей надоело укорять себя, и Лариса встала с постели.

Она спустилась в гостиную, где перед телевизором впритык сидела Настя и грызла фисташки.

— Привет, — кивнула она, на секунду отвлекаясь от экрана, где в это время шла реклама. — Как жизнь? Почему ты такая бледная?

— Голова болит, — еле слышно ответила Лариса.

— Мигрень? — участливо спросила Настя. — Бедная мамочка, что же ты не спишь?

— Не знаю. Просто так сюда спустилась. А ты зачем так близко к экрану сидишь, глаза решила испортить?

— Видно, мигрень у тебя не настолько серьезная. Опять поучаешь! Сейчас новости будут, — добавила дочь и мечтательно потянулась, — а ведущий в них такой душка! Супер!

— Вот и смотри на свой «супер» с дивана. Настя, ну кому я сказала?

Настя нехотя встала и передислоцировалась на диван. На экране замелькали первые кадры заставки «Новостей Тарасова», идущих в шесть вечера по телеканалу «Тараском-ТВ», после чего перед Настей и Ларисой возник красивый молодой брюнет с потрясающе четкой линией бровей, слегка горбатым носом и хорошо поставленным голосом. Впрочем, голос был не просто хорошего тембра — он был сексуальным, волнующим и бархатным. Так что даже факты о прошедшей выставке восковых фигур казненных преступников звучали как обещание любви.

«Он сделает себе карьеру, — подумала Лариса, — с такими-то данными. И отчего он на телевидение пошел? Ему бы в актеры».

Ведущий, которого звали Алексей Глазов, показался Ларисе смутно знакомым, но из-за головной боли она не смогла вспомнить, где же его видела.

— Ладно, любуйся на своего «душку», я спать пойду.

— Папа на кухне, — отреагировала дочь. — Он хотел с тобой поговорить.

— О чем, не знаешь?

— О «Чайке», кажется.

Лариса, которая собралась было проигнорировать желание мужа, невольно насторожилась. «Чайка» — это уже серьезно. Пусть ресторан не ее личное предприятие, пусть она всего лишь управляющий — все это только на бумаге. На деле же «Чайка» — ее родное детище, и все, что касалось ресторана, касалось и ее лично.

Лара поморщилась от головной боли, которая держала ее словно клещами и, похоже, не собиралась выпускать до утра, но все же пошла на кухню. Муженек сидел там и вспоминал Маяковского. Как только Лариса вошла, он громко и внятно произнес:

— «И лодка любви разбилась о быт!»

— Здорово, — сказала жена, садясь за стол, — цитируешь классиков, значит? И чем же тебя наш быт не устраивает?

— Быт — это значит «бытие совместное», — ответил муж, мутными глазами вглядываясь в бутылку, стоящую перед ним. — А у нас что с тобой? Бытие раздельное? Ты по своим делам, я по своим, а жизнь проходит мимо… мимо… Что я хотел сказать-то? А! Ну разве у нас полноценная семья? — вопрошающе протянул он к ней руку.

«О нет, только не это! — подумала Лариса. — Опять он за свое. Как же меня все это достало, честное пионерское».

— Ты, кажется, о «Чайке» хотел поговорить? — спросила она.

— Вот! — торжественно воздел палец к потолку Евгений. — Всегда одно и то же! Ты ни о чем, кроме ресторана, и думать уже не можешь! А о том, как у мужа дела…

— И как же у тебя дела?

— …Может, у него проблемы… — не слушая ее, продолжал Котов. — Может, ему помощь требуется… А ты…

— Котов, у тебя проблемы?

— Да нет у меня никаких проблем! — взревел Евгений. — Я, может, любви хочу!

— Не кричи, у меня голова болит.

— Вот так всегда! Я же для тебя стараюсь, Ларочка, — перешел он на проникновенный тон. — Ты себя совсем угробила с этой работой, с этим хобби твоим дурацким! Ну женское ли это дело — мразь всякую искать, а?

— Короче, Котов, если ты не про «Чайку», то я спать пойду. Нотаций мне и в школе достаточно прочитали.

— Да закрою я твою «Чайку»! — треснул по столу кулаком Котов. — И все!

Лариса пару секунд стояла, раздумывая, как поступить: треснуть ли по столу кулаком или лучше — по глупой мужниной голове? А может, просто уйти? Как ни странно, головная боль начала потихоньку проходить. То ли лекарство подействовало, то ли в предвкушении предстоящей схватки ее голова решила поработать.