Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Думаю, психически ты стабильная, – ответ прозвучал спокойно. Крейден пригубил виски. – Иначе подняла бы панику при виде пистолета.
«Когда я пригрозил, что начну одну за другой убивать незнакомок. Но ты не повелась».
Да, не повелась. Дергалась я, однако, все равно, и этому была причина.
– Я нормальная, – прошептала я зачем-то.
– Конечно, – отозвался Форс через паузу. – Просто у тебя в прошлом есть некая история.
«Связанная с тем, что тебя теперь беспокоит…» – его мысли можно было читать по взгляду.
– У всех нас есть в прошлом такая история. Но это не значит, что я собираюсь ей с тобой делиться.
Терпеть не могу психологов еще со времен далекой юности, когда мой отец, приведший в дом молодую жену, решил, что у его дочери, не принимающей мачеху, случилась психологическая травма. А кто-то любит новых «мам»? С тех пор психологи, завуалированные под друзей отца, под случайных гостей, начали посещать наш дом регулярно. Многие из них пытались меня разговорить, мало у кого вышло.
Крейден, однако, был хитрее, Крейден молчал. И мне это нравилось.
– Чем я напоминаю тебе его? – спросил он после паузы, и заработал в моих глазах плюс сто баллов.
Очень проницательный вопрос.
– А ты умен, правда?
С ним почему-то хотелось говорить. Наверное, синдром «незнакомцев». Или же спиртное, перекочевавшее из почти пустого стакана в мой желудок, сделало свою работу. Хороший был коктейль, очень вкусный.
– Я налью еще один. После того как ты расскажешь.
Он знал, что я расскажу. И даже я знала, что расскажу. Пусть коротко, но все-таки поделюсь – аура Крейдена располагала. Она была невесомой, легкой, чуть-чуть веселой. И это при том, что мужик этот легким отнюдь не был.
– Зачем тебе? Это грустная история.
Кривая усмешка, очень сексуальная.
– А мне сегодня как раз никто ни одной грустной истории не рассказал.
Странно, но я словила ощущение, что это правда. И что грустные истории Форс время от времени слышит. Крики души, прощальные крики… Тряхнула головой – бред, наверное.
Может, правду говорят, исповедь облегчает? А я ни с одной подругой случившимся так и не поделилась. Я закрытая в том, что касается глубинных слоев моей личности, и ни к чему мне в душе гости.
Так все-таки исповедь? Ладно.
– Он тоже был красив. И самоуверен.
Крейден смотрел в свой стакан – кажется, сказанное ему даже понравилось.
– И?
– Мне было девятнадцать. И тогда я часто ошивалась у отца на работе. Мужской коллектив, все в костюмах, галстуках – куча внимания… Бизнесмены. Ну ты понимаешь.
Наверное, он понимал.
– Только я тогда не умела различать самоуверенность и спесь – очень тонкая, как оказалась, грань.
– Как его звали?
– Зачем тебе?
– Как?
Мягкий вопрос, почти незаметный, «неважный».
– Генри Кэвендиш. Молодой, перспективный. Лучший аналитик финансового отдела того года, награжденный дипломом и статусом от журнала «Трейд». Отец его профессиональные качества обожал.
Я замолчала. Давно я не лезла в те воспоминания, давно не помнила о том, что они все еще жгутся.
– Как развивалась история вашей «любви»?
Форс умел спрашивать. Лучше, чем психологи, очень ненавязчиво. Подгонял тебя мягкой кошачьей лапой к продолжению.
– Для меня все было по-настоящему. Наши встречи, взаимный интерес, свидания, чувства. Мы встречались четыре месяца до того, как он сделал мне предложение – я парила.
Чистая правда. В девятнадцать охотно верится, что сказки, в которые не верят другие, очень даже существуют для тебя.
– Я подарила ему свою… девственность.
Чего уж… Говорить так говорить.
– Ценный подарок.
На Крея я взглянула с любопытством. А в его глазах не осуждение, не зависть, но легкая грусть оттого, что подобный подарок достался не ему. Он бы оценил – вот что я прочитала в его взгляде. Но ему все равно, что было в прошлом. Настоящее – вот что было важно.
– И свадьба…
«Состоялась? Не состоялась?»
– …не состоялась. Потому что в тот день, когда я выбрала, наконец, в салоне свадебное платье, ко мне в бизнес-центре подошел Рич, парень из отдела бухгалтерии, питающий ко мне симпатию, и рассказал про «спор». Про то, что ставки делал весь «аналитический» коллектив, что они были очень высоки, что Генри, оказывается, не сомневался в победе. Вот так все… просто. На меня поспорили.
«На мои чувства. На мою свадьбу».
Форс пил неторопливо, по глотку.
– Дальше, – размышлял он вслух, – должно быть, как в фильме.
– В смысле?
– Герой осознает, что да, был спор, но что чувства в процессе он заимел настоящие, что теперь расставаться совсем не желает. Извинения на коленях, просьба «стань моей женой».
Мне почему-то стало смешно, несмотря на печаль.
– Никаких извинений не последовало. Тотальный игнор. Отцу, который ждал нашей свадьбы, пришлось сказать, что мы поссорились.
«Ты сказала ему про спор?» – это вопрос я ощутила на чужих губах, несмотря на то, что он не прозвучал.
– Про спор сказала. – А здесь начиналась настоящая горечь. – Знаешь, что он ответил? Что не стоит наговаривать на партнера из-за конфликта. Наверное, он хотел быть на моей стороне, но Генри на тот момент был ему дороже. Дела у фирмы шли неважно.
И не нужно было углубляться в детали. В то, что батя зарылся в работу тогда, когда исчезла вдруг его молодая жена. Исчезла потому, что ее забрали Девенторы, – это выяснилось позже. Он сдал тогда. Сильно. И работа стала для него всем – домом, спальней, столовой, кладовой, в которой он обложил себя документами и папками. Ему нужна была эта фирма, эта компания, нужен был такой специалист, как Генри. А дочь? Дочь, возможно, преувеличивает – погорюет и забудет. Так что самый сильный удар для меня последовал именно от отца, а не предательства его коллеги. Целого отдела коллег. И ни к чему о том, что в бизнес-центре я появляться разлюбила. Дальше все сама – своя работа, свои заработки, своя жизнь…
Форс подался вперед, отставил стакан. Достал из кармана пачку сигарет – странную пачку, я таких не видела, – вытащил одну папироску. На вид без фильтра, но дорогую. Щелкнул зажигалкой – потянуло ароматным дымом со вкусом амаретто.
Он курит? Тогда и я тоже…
После первой затяжки я аккуратно забрала из мужских пальцев странную сигарету, затянулась сама, едва не закашлялась от крепости – Крейден наблюдал за моими действиями с любопытством. Я же шла наперекор – если не любит курящих девушек, пусть отходит в сторону. Не желаю быть больше для кого-то удобной.