Дорога заняла около двух часов. Машину оставили на платной стоянке недалеко от центральной площади. В «Интуристе» взяли двухместный номер с кондиционером и телефоном, и поднявшись на третий этаж, Девяткин разделся, достал из сумки фотографию Тимонина и протянул ее Бокову.

– Рабочий день заканчивается, но ты все успеешь сделать. Беги в районную газету, редакция в соседнем доме, в здании городской администрации. Договорись с главным или кто там у них есть на месте. Дай на лапу или заплати в кассу, как за рекламу. Пусть фото возьмут в жирную рамку и опубликуют в завтрашнем номере.

– В разделе «объявления»?

– Хоть на первой полосе. Фотография должна бросаться глаза. А внизу текст. Ну, что-нибудь такое: «Пропал человек. За информацию о пропавшем гражданине гарантируем крупное денежное вознаграждение. Все, кому что-нибудь известно о человеке, которого вы видите на снимке, убедительная просьба обращаться…» Ну, и так далее. Пусть напечатают телефон нашего гостиничного номера. Понял?

– Понял. – Боков для памяти что-то зачиркал в блокноте.

– Вот и умница. Ты сообразительный, шустрый парень.

Девяткин включил кондиционер на полную мощность, задвинул шторы, лег на кровать, с головой закрылся простыней и через пару минут засопел тихо и ровно.

Рабочий день заканчивался. Боков, резво перебирая ногами, почти бежал по площади к заданию городской администрации…

Покинув квартиру Зинаиды Курляевой, Тимонин, пребывавший в добром расположении духа, долго слонялся по городу. Наконец, утомленный пешей прогулкой, завернул в ресторан, где и запил горячие блины водкой и русским квасом. Закончив поздний завтрак, Тимонин рассчитался с официантом и снова очутился на залитой солнцем улице. После приема пищи хорошо бы устроить себе небольшую развлекательную программу. Но разве найдешь достойное развлечение в городе, оглушенном жарой и безветрием, отравленном дымом горящих лесов.

Но тут Тимонину неожиданно повезло. Проходя мимо городского Дворца культуры, он остановился перед большой афишей, прикрепленной к витрине на самом видном месте. «Внимание! Десятая конференция работников жилищно-коммунального хозяйства. Торжественная часть. Выступление самодеятельных коллективов и солистов областной филармонии».

Тимонин потоптался у дверей, после недолгих колебаний переступил порог Дворца культуры, прошел в зал, полный нарядно одетых людей, в основном женщин, и занял свободное место в первом ряду.

Торжественная часть благополучно клонилась к завершению, публика позевывала, ожидая короткого перерыва и заявленного после него концерта местных самородков, плясунов и певцов, а также двух известных солистов областной филармонии.

Чтобы люди не разошлись, досидели до конца, устроители мероприятия обещали делегатам конференции после концерта раздачу памятных сувениров.

Заместитель главы городской администрации Кузин держал слово последним.

– Спасибо, что собрались. Спасибо, что пришли на наше мероприятие, значение которого трудно преувеличить, переоценить.

Тимонин принял слова благодарности на свой счет. В эту минуту он решил, что пришел сюда не зря. И отмолчаться, тихо отсидеться в кресле просто не имеет права. Теперь, после слов благодарности, он обязан что-то ответить этому симпатичному мужчине, и вообще высказаться перед аудиторией по многим волнующим вопросам.

Тимонин живо поднялся, пробежал по проходу вдоль первого ряда, взлетел на сцену, поставил портфель на пол, встал перед микрофоном и, улыбнувшись залу, начал:

– В моей жизни коммунальное хозяйство играет важную роль. В прошлом году я делал ремонт в своей квартире. Ну, разумеется, ремонт делал не я, а мастера. Так они столкнулись с проблемой совместимости эксклюзивной импортной сантехники и отечественной подводки, то бишь канализационных сетей… Ну, несоответствие. Дырки там не совпадают.

Кузин тронул за рукав сидящего рядом областного начальника Шахова и кивнул на выступающего Тимонина.

– Это ваш, областной? – спросил Кузин.

– Не наш, – покачал головой Шахов. – Я думал, он ваш, из коммунальщиков.

– А может, он оттуда? – Кузин показал пальцем на потолок. – С самого верха?

– Много чести для нас, чтобы оттуда прилали.

Кузин забеспокоился, привстал на месте, решая, что делать дальше.

– Это такая мутота, ремонт делать, – развивал тем временем свою мысль Тимонин. – Кто сталкивался, тот знает, а кто еще не пробовал, тот хлебнет лиха. Короче, даже начинать не советую. По мне, так лучше жить в грязи, как свинья в луже, чем разводить эту бодягу с ремонтом.

В зале засмеялись. Тимонин остановился, налил в стакан воды из графина и опустошил его в два глотка. Начальники в президиуме переглядывались друг с другом. Кузин зарделся лицом. А Тимонин, сделав паузу, продолжал:

– Теперь давайте все вместе отправимся в буфет и выпьем чего-нибудь освежающего. А то в зале жара и воняет потом, как в солдатской казарме. Как вы только здесь сидите?

Кузин решительно поднялся с места, шагнул к трибуне, подошел к Тимонину сзади и дернул его за рукав. Тот даже не оглянулся. Вместо этого нагнулся, достал из портфеля толстую пачку денег и потряс деньгами в воздухе. Зал загудел.

– Угощаю всех! Покупаю весь буфет вместе с буфетчицей.

Кузин обеими руками вцепился в плечо Тимонина и прошипел:

– Уберите деньги и сойдите с трибуны. Здесь вам не цирк.

Тимонин повернулся к чиновнику лицом и молча толкнул его ладонью в грудь. Кузин качнулся, но не упал. Члены президиума, переговариваясь, стали вставать с мест. Кузин понял, что конференция, проходившая так гладко, безнадежно испорчена.

– Что за хулиганство? – подал голос пузатый Шахов. – Охрана, сюда! Хулиганят!

Но охрана, заперевшись в будке киномеханика, смотрела увлекательный телефильм со стрельбой и мордобоем, так что призывы Шахова оказались гласом вопиющего в пустыне.

– Черт вас всех раздери, где охрана? – надрывался Шахов. – Вызовите полицию.

В конце концов, не выдержав, он набросился на Тимонина, тесня его своим огромным пузом.

Но тот оказался проворнее. Он сильно ударил Шахова кулаком в грудь. Тот отлетел к трибуне, огляделся по сторонам. Вырвал из гнезда увесистый микрофон, попытался садануть им, как молотком, по башке хулигана. Тимонин встретил противника мощным крюком в челюсть. Шахов с микрофоном в руке слетел со сцены, выломал спиной несколько кресел и остался лежать на полу, раскидав руки по сторонам.

Члены президиума, во время потасовки прятавшиеся за кулисами, снова появились на сцене и начали ругаться. Кто-то спрыгнул вниз, стал помогать подняться валявшемуся среди сломанных кресел Шахову. Но тот так и не смог встать на ноги. Тушу областного чиновника Шахова подняли на руки самодеятельные артисты и через служебный вход понесли на улицу. Там уже надрывалась сирена «Скорой помощи», которую догадалась вызвать вахтерша.