— Не за такие деньги. Все-таки я рискую. Если Речники узнают, что я без их одобрения везу пассажира, они как пить дать слупят с меня отменную мзду.

— Дядя Эпонимий! — воскликнула Мошка.

К ней тут же развернулся добрый десяток голов, ощерившихся, точно крокодилы. Мошка покраснела.

— Спроси, пожалуйста, у капитана баржи, не возьмет ли он нас обоих за ту же плату…

Капитан баржи слегка удивился такому повороту событий, а Эпонимий вообще опешил.

— Твоя племянница? — спросил капитан, прикидывая в уме, что лучше — взять двоих за те же деньги или остаться вообще без пассажира. — Ну не оставлять же ее на пристани, среди отребья. Ладно, по рукам, добавь грош за племянницу, и отчаливаем.

Мошку взяли на борт, и она осторожно присела на ящик рядом с «дядей».

— Какая ты находчивая, — пробормотал он. — Я как раз договаривался о нашем… э-э… Смотрю, ты с гусем…

Он опасливо покосился на Сарацина.

— Мистрис Бессел решила, что ей гусь не нужен, — сказала Мошка простодушно.

При мысли о мистрис Бессел на ум пришли те странные слова, которые выкрикивал молодой человек, пытаясь поймать Сарацина.

— Мистер Клент, — обратилась она робким голосом, — скажите, а что значит «имбецил»?

— Ненормальный. Это латынь…

— А «вельзевулово отродье»?

— Насколько я могу судить, это значит «дьявольское отродье»…

— А…

— Давай-ка закончим на этом.

Первую милю Мошка сидела как на иголках, в любой момент ожидая услышать крики с берега. Ей казалось, что баржу сейчас остановит полиция гильдии Речников, ее арестуют за поджог и кражу гуся и без промедления повесят. Ясное дело, Клент мигом сдаст ее.

Однако баржа скользила по глади реки, преодолевая милю за милей, солнце пригревало с небосвода, и у Мошки крепла надежда, всего лишь надежда, что жизнь ее не оборвется в петле под мостом в Суровой Качели. Может, помогла новая одежда. Мошка чувствовала себя как во сне, будто на время позаимствовала чужое тело.

«Дева» скользила по волнам, ее провожали стайки мальков, в воздухе мелькали стрекозы, солнце все сильнее напекало Мошке голову сквозь прорехи в соломенной шляпе, надетой поверх чепца. Когда баржа отошла далеко от берега, в зеленой воде появились любопытные мурены. Там и сям из воды высовывались их белые носы.

На каждом судне, проходившем мимо, реял флаг, гордо заявлявший о преданности королю. На словах все как один поддерживали монархию и мечтали о законном правителе, люди с нетерпением ждали, кого же изберет Комитет влиятельных особ. На деле же Комитет принимал решение добрых двадцать лет, многие претенденты на трон успели помереть в изгнании, завещав наследное право своим потомкам. Все эти годы в королевстве шли междоусобицы, каждый крупный город признавал своего монарха. Под властью Парламента осталась разве что столица.

На словах Чог и окрестные земли поддерживали короля Прэля. На деле Мошка знала о нем лишь то, что все гравюры с его изображением выглядят очень древними, а король на них старый и худой, с длинным подбородком.

Мошка увидела, как разминулись баржа с ухающей совой, гербом короля Кинамона Непутевого, и ялик со скрещенными мечами Парламента на флаге. К ее легкому разочарованию, люди предпочитали подтягивать канаты, а не сводить старые счеты. Да, иной раз случались перебранки, но в глаза бросалось, что матросам по большому счету все равно.

Мошка во все глаза смотрела, как работают матросы «Пылкой девы». Во-первых, она никогда не видела ничего подобного. Во-вторых, ей впервые довелось бездельничать, пока другие работают. По сравнению с чогцами, самыми мокрыми и самыми бледнокожими жителями королевства, эти матросы, суровые и загорелые, выглядели настоящими тиграми. Жизнь на воде, под ветром и солнцем, выдубила их кожу и душу. На прочих людей они смотрели с изрядной долей ехидного высокомерия. Они перебрасывались шутками, будто комками грязи, — со стороны смешно, но попасть под раздачу не захочешь.

Капитан судна, малый по имени Куропат, держался с важностью короля, у него с лица не сходила лихая улыбка. Его правое запястье было чуть кривым, наверное, плохо срослось после перелома, и кривая улыбка тоже будто сломалась, а потом неудачно склеилась.

— Мне всегда делается дурно на судах этих Речников, — заметил Клент, отмахиваясь от стрекозы. — Там всегда такая суета, палуба вечно забита всяким отребьем.

На миг Мошке показалось, что они с Клентом на этой барже вовсе не бегут от закона. Клент держался так свободно и говорил с ней так приветливо, будто и не пытался чуть раньше отделаться от нее. Мошка даже начала думать, что пустой кошелек был обычным недоразумением и мистрис Бессел сама задумала прикарманить гуся…

Клент предложил ягод, она угостилась. Они подошли к борту, и Мошка, облокотившись о планширь, сплюнула косточку в плывущих рядом уток. А потом заметила в воде отражение Клента, и его холодный, расчетливый взгляд моментально подтвердил худшие опасения. Ягода во рту обрела горький привкус. Стало ясно, что Клент избавится от нее при первой возможности.

Когда баржа причалила к берегу, Мошку пронзило безумное желание схватить у Клента сумку, над которой он трясется, и стремглав рвануть наутек. Но она честно призналась себе, что без помощи Клента ей не обойтись. Она впервые оказалась за пределами Чога, в большом мире ей нужен был проводник. Двенадцатилетняя бродяжка станет легкой добычей первого же негодяя. Ей не на кого положиться, у нее нет ни друзей, ни денег. В спутники ей достался только гусь-убийца… и Эпонимий Клент.

В Манделионе все могло обернуться иначе. Мошка вспомнила рассказы отца об этом городе. Он говорил, что там есть школа для бедных. Мошка решила, что пойдет туда учиться. Такую умную девочку обязательно примут. Отец говорил, что туда можно прийти с одним шиллингом и ломтем хлеба в кармане, коли сумеешь прочитать без запинки шесть страниц текста, тебя возьмут в школу за мизерную плату.

От этих мыслей Мошке полегчало, она одарила Клента широкой улыбкой, отчего тот сразу напрягся, и взяла у него еще одну ягоду. В принципе можно сдать Клента полиции. Ей дадут награду, денег должно хватить на учебу. Хотя что она ему предъявит? Явно не перевесит встречное обвинение в поджоге. Этот красноречивый прохвост наверняка выкрутится, оставив ее болтаться в петле.

Как бы ей получить над ним власть? Мошка покосилась на сумку и подумала о конверте, который Клент прятал от мистрис Бессел. Надо бы глянуть, что там…

Вечерело, западный край неба окрасился багрянцем. Когда солнце почти скрылось за горизонтом, мимо пролетел большой канюк. Он словно задул дневное светило взмахом черных крыльев, после чего уселся на стог сена. Окрестные холмы тут же поблекли, на смену теплым оттенкам дня пришли холодные цвета сумерек.

Когда подул холодный ветер, моряки принялись недовольно ворчать.

— Мы поужинаем в Халберде, — сказал Куропат. — Пойдем с нами.