Из темноты показалось лицо безупречной формы, белое, как мука. Кудри, собранные в высокую прическу, были напудрены до белизны и казались выточенными из мрамора. Если в этом лице и была теплота, сейчас она пряталась под слоем пудры. Мошка остро почувствовала, что настоящий цвет богатства вовсе не красный, как огонь в очаге или шерстяной плащ, а белый, как снег.

— Хизерсон, в чем дело?

Белая леди говорила холодно и спокойно, но Мошка ощутила, что под белилами скрывается совсем еще молоденькая девушка.

— Хизерсон, что там такое?

Леди выглянула из окна и окинула взглядом дорогу. На ее правой щеке Мошка заметила затейливый узор — цветом еще белее, чем лицо леди. Это был шрам в форме снежинки.

— Миледи, я полагаю, нам придется… — Голос кучера дрожал, он запинался почти на каждом слове. — Придется, возможно… Я полагаю…

Кучер так и не успел закончить свою мысль, а вместо этого сделался белым, как его кружевной воротник, и поднял руки вверх. Оба лакея, Клент и погонщик замерли на месте.

А из-за кустов поднялись пятеро человек с мушкетами, бесстрастно наставив оружие на путников.

Мошка никогда еще вживую не видела мушкета. Только на рисунках в книгах про разбойников, таких как «Рассказы висельника» или «Отчаянные истории». Там мушкеты всегда изображали огромными, как ружья с раструбами. Удивительно, но на самом деле они оказались куда меньше.

Она смотрела в дуло мушкета, и ее охватывал не столько страх, сколько изумление, какое наступает от внезапного удара снежком поддых. Мысли у нее текли связно, просто очень медленно.

Мошка отметила, что почти все разбойники молоды. Один из них то и дело беспокойно сглатывал и скользил рукой по мушкету. Он попробовал было оглянуться и уже повернул голову, но сдержался. Он явно хотел, чтобы все быстрее закончилось.

А потом Мошка услышала приближающийся топот копыт. Мужчины с мушкетами никак не отреагировали. Стало ясно, что они ждут этого всадника.

Вдруг в глаз Мошке упала капля дождя, и она подняла руку, чтобы вытереть ее. Едва коснувшись щеки, девочка замерла от страха. Вдруг разбойники увидели в этом жесте угрозу? Вдруг сейчас раздастся выстрел? Однако разбойники не сочли девочку опасной и не стали стрелять. Их внимание было приковано к лакеям и кучеру белой кареты, а еще ко всаднику, показавшемуся из-за поворота.

Крепкая лошадь серой масти была вся в грязи и часто дышала. Всадник же был не высок и не плечист, в отличие от всех книжных главарей разбойников. Не было при нем, к удивлению Мошки, и свирели с бордовым беретом. Да что там берет — на нем не было и парика!

Шляпа с круглыми полями закрывала пол-лица, а длинные волосы были собраны в хвост, из которого выбивалось несколько сальных прядей. Поверх пальто была накинута мешковина, какие носят солдаты-наемники.

Лицо всадника было страшным. Красные глаза, рот с желтыми зубами приоткрыт, он то и дело втягивал воздух с хищным шипением — короче говоря, главарь банды отчаянно страдал от насморка.

— Капитан Блит, — проговорил Клент вполголоса.

— Снимите всех с повозки, — проговорил Блит сиплым голосом, — и выверните карманы.

И шляпу он тоже не снял в знак приветствия, отметила Мошка.

— Выведите пассажиров, — продолжал он отдавать распоряжения, — чтобы было видно.

И никаких лирических комментариев по поводу их незавидной судьбы.

— Забирайте кошельки. И ботинки. И парики.

Он даже никому не подмигнул.

Мошка стала всерьез сомневаться, настоящий ли это разбойник.

Пока лакеев с кучером обыскивали, Блит переводил взгляд с погонщика (презрительный) на Мошку (равнодушный) и на Клента (довольный).

— Ты, — сказал он, — открывай карету и выводи пассажиров.

Клент приблизился к карете и неуверенно положил руку на дверцу.

— Миледи, — произнес он мягко, — боюсь, необходимо ваше присутствие.

Последовала тишина. Затем за занавеской показалось луноподобное лицо.

— Нас будут обыскивать? — спросила леди.

В голосе ее не было страха или возмущения. Она просто задала вопрос.

— Думаю, да, — сказал Клент. — У капитана большая команда, и всем надо платить. Он старается не разочаровать своих людей.

— Недопустимо, — ответила леди.

Голос ее был мягким, почти детским, но не терпящим возражений.

— Неизбежно, — возразил Клент.

— Нет ничего неизбежного. У меня есть карманные часы в форме мушкета. Я дам их вам вместе с кошельком. Деньги отдайте предводителю бандитов, а затем приставьте часы к его голове и потребуйте, чтобы моим людям вернули мушкеты. Вы будете вознаграждены.

Лишь когда умолкло последнее слово, Клент сумел захлопнуть рот.

— Миледи, — сказал он, — когда человек получает пулю, все золото мира не может спасти его.

— Я везу с собой предмет большой личной ценности, с которым не намерена расставаться, — произнесла леди и придвинула лицо так близко к занавеске, что на щеки легла кружевная тень. — Вы знаете, кто я?

Клент кивнул. Мошка заметила, какой взгляд он бросил на кольцо с печаткой на пальце белой леди, но следующие слова по-настоящему изумили девочку.

— Миледи… Если я смогу убедить этого человека не обыскивать вас, не соизволите ли вы взять на службу меня и… — он перевел взгляд на Мошку, и на лице его промелькнуло колебание, — …мою помощницу. Мы поэты и мастера слова. Не робкого десятка.

— Очень хорошо, — ответила белая леди. — Продемонстрируйте, какой вы мастер слова.

— Передайте мне ваш кошелек, миледи.

Рука в белой перчатке протянула Кленту белый шелковый кошелек.

Когда Клент проходил мимо Мошки, та тихо спросила:

— Справишься?

— Не уверен, — ответил он с сомнением в голосе. — Нужно подумать.

Дождь лил вовсю, и Клент поднял лицо к небу, словно ища там ответа. Когда он снова взглянул на Мошку, в его глазах играла дерзкая улыбка.

— Справлюсь, пожалуй, — сказал он.

Блит понаблюдал за тем, как разбойники обыскивают лакеев и кучера, а затем окинул Клента пренебрежительным взглядом и спросил:

— А ты чего ждешь?

— В карете никого нет, кроме одной несчастной девушки. Калеки. У нее лихорадка, и ей нужно скорее домой, пока она совсем не слегла. Она покорно просит вас не выводить ее под дождь. Вот ее кошелек.

Клент поднял руку с кошельком и сказал:

— Она с радостью отдает его вам и надеется на ваше сострадание к ее болезни.

— Чем скорее она выйдет и встанет вместе с остальными, тем скорее она поедет домой, — отрезал капитан Блит.