Дёркин учился играть на гитаре в свой выпускной год, и до того, как увидел Metallica живьем, думал, что многое знает. Он рассказывает: «В то время я думал, что разбираюсь в метале. Затем я познакомился с Дэйвом Маррсом, и он посоветовал сходить на концерт Metallica. Крышу мне снесло капитально. Увиденное навсегда изменило мою жизнь». Таннер все еще помогал группе. Пробивал ребятам концерты, запись в студии и все, что могло бы укрепить их репутацию. Таннер помнит, насколько Ларс был уверен в том, что Metallica достигнет огромных высот, особенно во время одного типичного эмоционально насыщенного телефонного разговора: «Мы станем величайшей группой в мире, а ты – величайшим в мире менеджером», – орал Ульрих в трубку. Он обсуждал два названия, которые подошли бы менеджмент-компании: Metal Up Your Ass Productions и Thunderfuck Productions.

Несмотря на то что участие Таннера в истории Metallica скоро закончится, его роль, безусловно, была важна. Он столько лет ничего не говорил, но был заинтересован в том, чтобы пример Metallica послужил вдохновением для молодых подающих надежды музыкантов: «Все, что я говорил, было с точки зрения старшеклассника, страстно желающего стать рок-звездой. И если ты себя таковым считаешь, то свое долгое молчание я посвящаю тебе и желаю большого успеха во всех начинаниях».

Стремясь продвигать себя после первых концертов, группа записала демо из четырех песен. В него вошли Hit the Lights, Motorbreath, Jump in the Fire и Mechanix, которую Metallica исполняла на одном из первых концертов. Кассетная пленка стала известна как Power Metal Demo. Но это было ненамеренно. Случилось это лишь потому, что Макговни добавил под логотипом группы фразу Power Metal, когда раздавал демо промоутерам местных клубов.

Power Metal Demo стало ступенькой на пути к первому полноценному демо группы, No Life ‘Til Leather (названное по первой строчке песни Hit the Lights). В него входили три новых песни: Seek And Destroy, Metal Militia и Phantom Lord.

Де Пена, который все еще был в кругу общения Джеймса, вспоминает, как впервые услышал демо: «Джеймс усадил меня на диван, дал старые наушники и врубил кассету». Кейтон был далеко не единственным, кого Джеймс заставлял слушать демо-запись.

Собрав немного денег и пережив несколько творческих разногласий с продюсером Кенни Кейном, который славился скорее панковской репутацией, ребята к своей радости записали демо в студии округа Ориндж. Когда оно вышло, тут же распространилось как пожар в лесу – настолько далеко, что объяло пламенем Японию. А в Калифорнии на тусовках металхэдов, где все жаждали чего-то нового, кассета пользовалась бешеной популярностью.

К записи был большой интерес в Сан-Франциско, конкурирующем городе Лос-Анджелеса, до которого шесть часов езды по побережью. Сан-Франциско станет гораздо более значимым местом. Почему демо произвело такой фурор? Фирменное «хрустящее» гитарное звучание Хэтфилда стало неким предупреждением надвигающегося музыкального движения.

Глуша струны ребром ладони правой руки[14] на бридже[15], Хэтфилд придумал гитарное звучание, которое никто еще не слышал – безусловно, еще не такое отточенное и пугающе мощное. «Глушение струн» – это техника игры, когда рукой, держащей медиатор (в данном случае – правой), музыкант заглушает струны, не давая им резонировать. Эта техника придала метал-риффам новую мощь, и юный Хэтфилд был одним из первых мастеров.

Вероятно, это и было началом трэш-метала. Менее внятной – и узнаваемой – была вокальная подача, в которой чувствовалось скорее облегченное звучание, чем вокал Хэтфилда, которым он станет известен позже. Поначалу он больше пытался петь, нежели лаять с хрипотцой. Раньше Джеймс не использовал мелодии и гармонии, поэтому временами его вокал звучал весьма юно и слабо. Однако он с лихвой восполнял этот недостаток игрой на гитаре.

Джим Дёркин, который сам пытался выработать собственный стиль игры на гитаре, назвал Хэтфилда одним из лучших. «Айомми придумал звучание хэви-метала, а Джеймс – звучание трэша. Приглушенные струны и плотный риффинг. Он был крутым!»

Metallica выступала по Лос-Анджелесу вместе с группами вроде Ratt и Stryper, с которыми ни в плане звучания, ни в плане идеологии у них не было ничего общего. Слэгел спросил, не хочет ли Metallica выступить 18 сентября 1982 года в программе «Ночь металлической резни[16]» в клубе Сан-Франциско Keystone. А все потому, что другая группа, Cirith Ungol, сыграть не смогла, и Metallica получила приглашение – это неожиданное стечение обстоятельств навсегда изменило судьбу группы.

Казалось бы, все шло как по маслу, но среди участников группы возникли кое-какие разногласия, и больше всех страдал Макговни. Истории музыкальных групп полны слухов, но Рон почти наверняка чувствовал, что трое остальных явно пренебрегали его помощью, гостеприимством и добродушием. Эту проблему и последующую вражду между участниками часто провоцировал алкоголь, приведя к серьезному конфликту.

Когда ребята собрались ехать в Сан-Франциско, Макговни взял отцовский «Форд Рейнджер» 1969 года, чтобы привезти все оборудование и своих коллег в город, где совершенно не ориентировался. Позже он рассказал журналу Shockwaves, что, видя, как его коллеги по группе веселятся и отрываются на заднем сиденье фургона, он страдал не меньше.

Возможно, увидев, как группу приняли в Сан-Франциско, Рон на время забыл все обиды. Все, кто там был – около двухсот человек, – сказали, что это было сродни взорвавшейся бомбе. Как рассказывал Макговни радио KNAC, это была настоящая сенсация: «Мы понятия не имели, что наша демка No Life ‘Til Leather добралась и до Сан-Франциско; они знали тексты всех наших песен и подпевали». Макговни понял, что публика в районе залива врубается в музыку и эстетику Metallica: «Это был настоящий улет; мы глазам не верили. Когда мы выступали в Лос-Анджелесе с глэмерами вроде Ratt, публика просто стояла, сложив руки на груди».

Слэгел вспоминает, что Джеймс по-прежнему стеснялся: «Мы поехали все вместе и остановились в одном отеле. Джеймс все еще был невероятно застенчив, но с ним легко можно было пойти и зависнуть на несколько часов, поболтать, – добавляет Слэгел. – Он был классным парнем и чем больше выпивал, тем больше раскрепощался».

Несмотря на фантастическое выступление, положение Макговни в группе было шатким по ряду причин – некоторые из них были личными. Его дни в Metallica были сочтены. «Я начинал чувствовать себя отчужденным. Не вписывался в их компашку и был сам по себе», – признается Макговни. Отношения было уже не исправить, и группа искала нового басиста.

Вернувшись в Лос-Анджелес, группа доложила Слэгелу о ситуации с Макговни. Брайан предложил ребятам заценить коллектив из района залива, Trauma, который он видел в клубе Whiskey a Go Go несколько недель назад. Смысл был не в том, чтобы увидеть саму группу; в Trauma играл настоящий басист-виртуоз по имени Клифф Бёртон.