— Я подумала, что тебе было бы приятно это услышать.

Он сказал невинным голосом:

— Дорогая, я совсем на тебя не сержусь. Теперь, с твоего позволения, я наконец закурю сигарету!

Стар сердито хмыкнула и повесила телефонную трубку.

Джанет появилась в доме Фордов на следующий день. Она ехала в лэдбургском поезде, и внутренний голос говорил, что она дала маху, согласившись на роль гувернантки. Да, конечно, останься Джанет в городе, ей пришлось бы есть только хлеб с маргарином и слабым подобием чая, но даже это было бы лучше двухнедельного проживания в доме, где бывает Стар.

Никто там не знал ее, да и она никого не знала. Когда Джанет думала об обитателях дома Фордов, ее охватывала дрожь, словно она находилась в сыром мрачном подвале. В доме Рутерфордов, что в Дарнэке, было подобное место около кухни. Оттуда всегда просачивался какой-то неприятный сырой запах, как в склепе. Когда Джанет ехала в дом Фордов, ее не покидало такое же ощущение.

Надо признаться, что Джанет действительно очень доверяла своим ощущениям. Несмотря на то что в целом ее характер был сформирован под влиянием довольно земных, доверяющих только материальному миру шотландских родственников, изредка в Джанет начинала бурлить кровь мистически настроенных горцев.

Ниниан, заметив у нее эту черту характера, как-то раз объявил, что без нее Джанет станет обыкновенной, скучной, унылой — словом, как все.

Джанет поспешно выкинула Ниниана из своих мыслей и быстро заперла дверь в воспоминания. Она поступала так уже почти два года, и, по логике вещей, это должно было стать для нее привычным. Ей хотелось бы совсем позабыть о Ниниане, но что-то всегда напоминало о нем: о его глазах, когда он подшучивал над ней — тогда из них лился яркий свет, или когда начинал злиться и говорить колкости, или когда гневно хмурился — в этом случае в его глазах сверкали настоящие молнии. Джанет думала, что в конце концов и эти воспоминания перестанут причинять ей боль, но пока об этом приходилось только мечтать.

В Лэдбери она взяла такси и добралась наконец до дома Фордов. Оглядевшись, Джанет увидела, что практически все вокруг было зеленого цвета: и магазин, и церковь, и гараж, и входная дверь в дом Фордов — этакие высокие каменные столбы без перегородки между ними, и сам домик, и огромное пространство, на котором росли деревья, чередующиеся с кустарниками.

Шофер помог Джанет выйти из машины и затем нажал на кнопку электрического звонка. Никто не отзывался. Спустя несколько минут Джанет уже начала с тревогой думать, что что-то случилось, когда дверь неожиданно открылась. Джанет увидела девушку в стареньком платье. Глаза у нее были бледно-голубые, ничего не выражающие, тем не менее она любезно произнесла:

— Вы мисс Джонстоун? Я не слышала звонка из-за шума. Вы слышите, она так и не прекратила. Вот Стелла дает! Я никогда не слышала, чтобы ребенок так громко кричал. Она стала совершенно невыносимой, как только Нэнни уехала. Очень хочется надеяться, что вам удастся с нею сладить. Наказывать ее бесполезно, я уже пробовала. Некоторым детям это идет на пользу, но только не Стелле. Она продолжает свое, и я уже не знаю, где нахожусь и жива ли вообще.

Пока она говорила, шофер принес чемодан Джанет, поставил его на гравий, получил плату за проезд и уехал.

Джанет зашла в зал. Где-то раздавался пронзительный вопль, но откуда он шел, Джанет не могла определить.

— Ну как? — спросила девушка. — Вы когда-нибудь слышали подобное?

— А где она? — быстро спросила Джанет.

Прежде чем она успела договорить, дверь в зал распахнулась, и Джанет получила ответ на свой вопрос немедленно. В комнату вбежала Стелла. Она пробежала полкомнаты и остановилась как вкопанная около чемодана Джанет, затем посмотрела на саму Джанет и, перестав кричать, спросила:

— А ты кто?

Джанет подошла к ней поближе:

— Я Джанет Джонстоун.

Это была та самая девочка, которую она видела на фотографии. Лицо Стеллы немного покраснело из-за плача, но темные волосы были аккуратно причесаны, а красивые, глубоко посаженные глаза внимательно ее разглядывали.

— Ты та самая Джанет, о которой мне сказала Стар?

— Да.

— А ты правда дружила с ней и Нинианом в детстве?

— Да, конечно.

— Не может быть! Я уже знаю трех женщин, которых тоже зовут Джанет. А Ниниан правда очень любил играть?

Джанет снова ответила:

— Да.

Стелла не отрывала от нее внимательных глаз. Они были темно-серыми, почти черными. Джанет спросила себя, что эти глаза сейчас видят. Мысль родилась и сразу же исчезла, как только Стелла протянула ей свою ручонку и сказала:

— Пойдем в твою комнату. Я покажу тебе твою кровать. Вообще-то на самом деле это кровать Нэнни, но ее не будет две недели, она в отпуске. А я плакала два часа.

Маленькая ручка, доверчиво взявшая ее руку, была ледяной. Джанет серьезно спросила:

— А зачем?

— Я не хотела, чтобы она уезжала.

— А ты часто плачешь, когда чего-то не хочешь?

Стелла простодушно ответила:

— Да.

— Наверное, это очень неприятно.

Темная головка решительно качнулась.

— Нет, все нормально. Все просто затыкают уши руками, вот и все. Правда, тетя Эдна говорит, что она все равно все слышит, я очень громко кричу. Но я все равно плачу и кричу если что. Я как раз плакала, когда ты приехала.

— Да, правда, — сказала Джанет. — Я слышала тебя. Но зачем ты плакала?

Они уже поднялись по лестнице. Дальше проход разделялся и коридоры шли налево и направо. Стелла решительно потянула Джанет направо.

— Нам в ту сторону. Просто я не хотела, чтобы ты приезжала.

— Вот как? А почему?

Малышка горестно вздохнула:

— Просто я хотела полететь со Стар в самолете. Мне бы так было интересно. Поэтому я и кричала. Иногда, если я кричу очень долго, я получаю то, что мне нужно.

Голос Стеллы постепенно становился глуше, ручка крепче сжимала ладонь Джанет. Девочка хмурила темные бровки.

— Нет, я так не всегда делаю. Только иногда. И никто не может меня остановить. Джоан, например, отшлепала меня перед тем, как ты приехала, но я не замолчала, только еще хуже стало.

— Джоан — это та девушка, которая открыла мне дверь?

Стелла кивнула.

— Джоан Каттл. Тетя Эдна говорит, что она очень хорошая, но я думаю, что она просто тряпка. Она даже шлепнуть меня правильно не смогла. Слегка только прикоснулась ко мне — и все. Я даже ничего не почувствовала. Во всяком случае, меня нельзя бить — мне это вредно. Стар рассердится, если узнает. Думаешь, я трудный ребенок? Дядя Джеффри именно так и считает.