Джанет надела коричневое платье с небольшим воротничком и приколола брошь с топазом, доставшуюся ей по наследству от бабушки, жившей в горах. Она стала спускаться с лестницы и внезапно услышала, что кто-то ее нагоняет. Обернувшись, она увидела, что за ней идет девушка в темном. Джанет почувствовала какое-то странное беспокойство, но решила не обращать на него внимания, и продолжала так же спокойно спускаться.

«Наверное, это Мэриел, — подумала Джанет. — Кажется, о ней говорили, что она то ли подкидыш, то ли Адрианна подобрала ее где-то».

Оказавшись на площадке, Джанет решила, что дальше так идти не очень удобно, и обернулась. Да, это была очень странная девушка: существо, очень изможденное, с сильно напудренным лицом и зачесанными назад пышными волосами, темными глазами и удивленно приподнятыми темными бровями. Губы, ярко накрашенные красной помадой, презрительно кривились. На ней было темное платье с широкой юбкой и длинными рукавами, с шеи спускалась длинная нитка натурального жемчуга, почти достигшая талии. Глядя на украшение, Джанет невольно подумала, что, наверное, его очень тяжело носить.

Поскольку Джанет не двигалась дальше, девушке пришлось заговорить. Голос ее был хриплым, а тон — весьма агрессивным, что немало удивило Джанет.

— Наверное, вы Джанет Джонстоун.

Джанет слегка улыбнулась и точно так же ответила:

— А вы, наверное, Мэриел Форд.

— Да, мы здесь все Форды, хотя ни у кого из нас нет никаких прав на это имя. Адрианна взяла его в качестве псевдонима, поскольку так гораздо лучше звучало. Адрианна Форд — это звучит, правда? Не то что Адрианна Рутерфорд. А затем, конечно, она купила это место, и все удивительным образом сошлось. Форд из дома фордов!

Она язвительно рассмеялась. Смех был низким, гортанным.

— А Джеффри с Эдной дополнили картину, и теперь все мы Форды! А вы уже встречались с Адрианной?

— Нет еще.

Мэриел снова издала смешок.

— Если бы вы были здесь еще месяц назад, то, наверное, не смогли бы увидеться с ней. Она никогда не выходила из дома начиная с того момента, как упала весной, и оставалась только в своей комнате. Но несколько дней назад все изменилось — она стала лечиться у какого-то диковинного доктора, который сумел убедить ее в том, что ей негоже запираться в комнате. И вот она смогла даже выбраться в город, вернулась оттуда с целым ворохом обновок, а также намерением снова приглашать к себе гостей. Она велела готовить для всех общие блюда, а сама сидела и за всеми наблюдала. Полагаю, что сегодня она может и не выйти — вы ей незнакомы, а она в последнее время с незнакомыми старается совсем не общаться и не видеться. А вас легко вывести из себя?

— Не думаю.

Мэриел внимательно на нее посмотрела.

— У вас не очень сильный характер. Как бы то ни было, Адрианна не станет церемониться с вами. Вы же знаете, если встречаются два человека с сильными характерами, между ними возникает либо любовь, либо ненависть. Третьего не дано. Так-то вот.

Она пожала хрупкими плечами.

— Хотя это не имеет особого значения. В конце концов, все это только эмоции. Это означает, что вы живы. Вам, наверно, кажется, что я несу полную чепуху.

— Не имеет значения, что я думаю, — безразлично проронила Джанет и пошла дальше, в глубь зала.

Блюда были отменно приготовлены и поданы так же хорошо. Симмонс был вышколенным дворецким. Он знал свое дело, а помогала ему Джоан Каттл.

Джеффри Форд вошел, когда к столу подали суп. Это был красивый светловолосый молодой человек. Его глаза оценивающе осмотрели Джанет, но он получил в ответ лишь равнодушный кивок. Джеффри нравились женщины, которые отвечали на его взгляд, но в данном случае он понял, что ему ничего не светит. Он заговорил с Джанет, но услышал только вежливое замечание, и даже ревнивые глаза Эдны не нашли в этом ничего предосудительного. Джеффри мысленно пожал плечами.

После того как обед закончился, Джеффри пошел в курительную комнату, а Джанет пришлось вынести утомительные разглагольствования Эдны о джазовой музыке. Кстати, тему для разговора нечаянно подкинула Мэриел, которая включила радио.

Как только та или иная музыкальная композиция заканчивалась, она немедленно начинала крутить ручки, пытаясь поймать подходящую волну. Из динамиков неслись иногда шипение и треск, иногда рев и прочие оглушающие звуки. Но что бы оттуда ни слышалось, Эдна по-прежнему продолжала свою работу — она всегда носила с собой шитье — и говорила монотонным голосом о никчемности жизни, о том, как трудно иногда добиться помощи от близких и как тяжело приучить к этому людей. Кроме того, у нее были свои мысли по поводу воспитания Стеллы, и она не скрывала, что ей хотелось бы ими поделиться.

— Мне кажется, она уже выросла и нянька с ней не может справиться — дело в том, что их этому не учат. Нэнни прекрасно обращается с маленькими детьми, пока те еще не научились капризничать, но затем их следует передавать в руки более опытных воспитателей.

Стелла не любит оставаться с Симмонсами, да и они тоже, надо признаться, ее недолюбливали, уж слишком она вспыльчива. Иногда я даже не знаю, как мне поступить, если приходится делать замечание. Да, есть же еще и Джоан — такая милая девушка, но девочка почему-то привязана только к Нэнни.

Мне не очень-то нравится, что Стелла не посещает занятия, которые проводит викарий в своем доме. Ей бы они только пошли на пользу. Стар, наверное, уже говорила вам, что у Лентонов есть две девочки, а еще туда ходит Джекки Трент. Мать совсем им не занимается. Она вдова, живет в доме напротив викария и помогает там чем может, но редко. Таким образом, Джекки стал ходить на занятия сразу же, как только ему исполнилось четыре года. Им помогает родственница миссис Лентон, и она же ведет занятия в этой школе. Я думаю, Стар могла бы позаботиться о своем ребенке по-настоящему. Стелле действительно было бы намного лучше в школе.

Джанет до неприличия явно обрадовалась, когда часы пробили десять. Эдна, поднявшись и складывая свою работу, заметила, что ложатся здесь очень рано. Джанет взяла книгу, чтобы почитать ее часов до одиннадцати.

Проснулась она в семь утра.

Первая, кого увидела Джанет, была Стелла. Она сидела по-турецки в ногах кровати и не отрывала от нее глаз. На девочке был синий халатик с вышитыми на нем маргаритками.

— А я думала, что ты проснешься. Люди обычно так делают, когда на них долго смотрят. Нэнни не разрешает мне будить ее так — она очень строга. Она мне рассказывала, что когда-то смотрела за мальчиком, его звали Питером. Он любил прыгать на ее кровати, как только просыпался, а просыпался он раньше всех в доме. Уж Нэнни его и ругала, и стращала, да только он не слушал. Ну она и ушла от него и стала смотреть за другими, более послушными детьми.

Они только собрались спуститься к завтраку, как в дверь детской кто-то громко постучал. Джанет крикнула: «Войдите!», и в комнату вошла женщина со странной прической — пучком седых волос. Стало как-то шумно, хотя и было непонятно, как один человек мог произвести весь этот переполох.