Возможно, она бы так и осталась в ванной до скончания века, но настойчивый голос Макса привел её в чувство:

– Нина, с тобой всё в порядке?

Нет, с ней не всё в порядке! С ней не может быть всё в порядке!

Но она приказала успокоиться и, в последний раз плеснув себе в лицо уже ледяной водой, обтерлась полотенцем, после чего постаралась как можно спокойнее ответить:

– Я сейчас выйду.

Она не знала, радоваться ей или огорчаться тому факту, что Макс по-прежнему ждал её в комнате. А если бы он оставил её одну? Бросил? Тогда бы у неё появилась реальная причина возненавидеть его и навсегда вычеркнуть из жизни.

Он остался.

Макс к этому времени оделся и стоял около окна, выжидая, когда Нина придет в себя.

Елена ушла.

– Ты очень бледная, – сказал мужчина и с тревогой посмотрел на Нину.

При других обстоятельствах она бы непременно была тронута его искренней заботой, но сейчас её голова была забита другими моментами.

– Сейчас всё пройдет, – тихо прошептала Нина и осмотрела комнату. Кровать пребывала в полном беспорядке, точно напоминая о том, что полчаса назад на ней ласкали друг друга мужчина и женщина. Нина поморщилась. – Мама… Что она сказала?

Макс повел бровями и шумно вздохнул:

– Елена отправилась разыскивать моего отца. Через…, – он бросил взгляд на ручные часы, – …полчаса они ждут нас в кабине.

– О, Боже! – вырвалось в панике у Нины.

Массимильано хотел подойти к ней, но она резко вскинула руки:

– Не надо! Стой, пожалуйста, где стоишь.

На этот раз он не стал с ней спорить и вернулся к окну. Даже умудрился удобно устроиться на подоконнике.

Нина старалась не смотреть на него. Она пыталась думать, но всё дельные мысли в панике разбегались от неё прочь. Ничего толкового на ум не приходило.

– Отвернись, пожалуйста, я переоденусь, – попросила она Макса убитым голосом.

Тот пожал плечами, демонстрируя своё недовольство. У него на лице так и было написано: глупо стесняться, я совсем недавно видел тебя полностью обнаженной! Да что сегодня! Я много раз видел тебя обнаженной.

Но, между тем, просьбу её выполнил.

Нина порылась в тех вещах, что привезла с собой, и быстро натянула джинсы и футболку. Руки дрожали, и она не сразу справилась с пуговицей на джинсах.

– Макс, что мы скажем родителям? – задала она вопрос, который больше всего её волновал.

Она смотрела на него.

Мужчина ответил не сразу. Он скрестил руки на груди, выражая полнейшее спокойствие.

– Я хочу знать, насколько далеко ты готова пойти.

– То есть? Я не понимаю тебя, – она нахмурилась.

– Мой отец в отношении брака очень консервативен, несмотря на то, что итальянец и в его жизни и постели перебывало множество женщин. Он овдовел, когда мне было шесть лет. И сама понимаешь, он не вел жизнь монаха. Но всё, что касается семьи… – тут Макс сделал эффектную паузу, и по спине Нины прошёлся холодок. – Всё, что касается семьи – для него свято. А Елена и ты – теперь тоже его семья. Он считает тебя своей дочерью. И как ты думаешь, что сделает отец, застав свою дочь в постели с мужчиной?

Нина облизнула пересохшие губы. От воздействия алкоголя не осталось и следа. Черт, зачем она вообще сегодня пила? Ведь у неё с самого начала было дурное предчувствие. Ей прекрасно известно, что, когда она позволяет себе лишнего из спиртных напитков, то перестает себя контролировать.

Вот и результат.

– Но не заставит же он нас пожениться! – в отчаянии воскликнула она. – Сейчас не Средневековье.

– Не заставит, – согласился Макс, и когда Нина готова была вздохнуть с облегчением, не без иронии добавил: – Но попытается, уверяю тебя.

– Если ты меня этими словами хотел успокоить, то…

Нина замолчала и беспомощно на него посмотрела. Она была на грани того, чтобы расплакаться. Ей было стыдно. Стыдно перед матерью, перед Луиджи, которому Елена в данный момент рассказывала о позоре дочери, ей было стыдно даже перед Максом!

– И…что же нам делать?

– Поэтому я тебя и спрашивал, как далеко ты готова пойти.

– Нам необходимо что-то придумать! И что-то такое, что….

– …что сделает нас снова любимыми детьми и не бросит на нас тень? – услужливо подсказал Макс, и его губы цинично искривились.

– Хотя бы так! – Нина старалась не замечать иронии, звучащей в словах мужчины. – Я не хочу портить отношения ни с матерью, ни с Луиджи.

– Как ни странно, я тоже! И поэтому я предлагаю следующее.

У Нины с души, точно камень свалился. Она была уверенна, что Макс что-нибудь придумает. Он не мог не придумать!

– Что же?

– Мы объявим о нашей помолвке…

– Нет!

Восклицание вырвалось у Нины быстрее, чем она успела подумать.

Ругательство послужило ответом.

– Макс, я тебя умоляю, давай не будем разыгрывать мелодраму! Ты же… Мы же…Мы же не собираемся на самом деле жениться только из-за того, что мама застала нас в постели.

– Не собираемся, – согласился с ней Массимильано, и его глаза подозрительно прищурились. Он точно что-то решал для себя. Важное. – Но мы сделаем вид.

От его слов Нине сделалось плохо.

– Что…Что ты имеешь в виду?

– Только то, что имел ранее! Постой, Нина, не спеши меня перебивать, – он предупреждающе поднял руку. – Поверь, я тоже не горю желанием жениться. Но ещё меньше я хочу ссориться с отцом. Мне нужен мир в доме. Думаю, как и тебе. Поэтому сейчас со счастливыми, – я повторяю, со счастливыми, – улыбками мы пройдем в кабинет, где нас ждут родители и объявим о нашей помолвке. Скажем, что любим друг друга и не можем больше скрывать свои чувства.

– Это абсурд… Сумасшествие…

Нина отказывалась поверить в происходящее. И ей совсем не нравилось то, что предлагает Макс. Вернее…

Вернее, в глубине души она мечтала услышать его предложение о браке. Она любила этого человека и хотела быть с ним. Но не такой ценой. Она уважает себя, и не допустит, чтобы её повели к «алтарю» только из чувства долга. Никогда!

Макс быстро подошёл к ней, схватил её за плечи и хорошенько встряхнул:

– Нина, ты можешь спокойно выслушать меня до конца?!

– Да….

– Тогда слушай! Мы объявим о помолвке, я через две недели улетаю в Рим, у меня там появились дела, а по возращению в Москву мы скажем, что ошиблись, что поторопились и разорвем помолвку! Никто тебя не потащит в ЗАГС!

Он точно прочитал её мысли. Нина смотрела на него широко открытыми глазами. В том, что он говорил, был здравый смысл.