везли ее для людей Ахмеда. Важная была сделка, братишка, а их на трассе остановили и постреляли всех. Смертный приговор себе подписал Воронцов… И ты подпишешь, если не одумаешься! – он неожиданно кивнул на меня. – И ей подпишешь, как Але моей!..

Эмиль обернулся, и мы встретились глазами. Я опиралась на кресло и у меня был испуганный вид.

– Выйди, маленькая.

Я помедлила, но направилась к двери. Мужчины подождали, пока я выйду и снова заговорили. Пытаясь унять тревогу, я приникла к щели. В кабинете было тихо, никаких тебе сквозняков. Голоса звучали приглушенно, но разборчиво.

– Ты жить хочешь? – спросил Эмиль, брат что-то пробормотал. – Я согласен закрыть глаза на то, что между нами было в прошлом. Можешь остаться в моем городе…

Внезапно я перестала чувствовать руки – тон Эмиля пугал, а шестое чувство улавливало, что несмотря на уверенность мужа и вальяжный голос, происходит то, о чем мы можем пожалеть. Он ставил условия игры.

– Сколько у Бестужева людей? Как работает служба безопасности? Какие у него связи? Как отреагировал Ахмед? Ты все мне расскажешь.

От страха я затаила дыхание. Ты что творишь, Эмиль?

– И последний вопрос… Как он связан с Андреем Ремисовым?

– Я не знаю Ремисова, – озадаченно ответил Феликс.

– Чего же он на похороны приходил? Ладно, и еще…

Ненадолго повисла пауза – Эмиль думал, а прервать его никто не решался.

– Надо нажать на этого козла, Воронцова, – раздался его голос. – Хочет прятаться в моем городе, пусть делится. Антон, делаем так. Завтра вечером вечеринка, все собираются у нас, я приглашу Воронцова с женой. Прессанем его по тихой в кабинете, понял? Моей жене ничего не говори. Но ждать и трястись я не стану.

Глава 8

– Вечером будут гости, – за завтраком сказал Эмиль.

Вчера он весь день провел в кабинете, а когда пришел в спальню, меня уже сморило. Беременность совсем лишила меня сил – постоянно хотелось спать. В общем, я так и не решила: признаваться, что подслушала или промолчать.

Наверное, лучше… лучше…

Мощный аромат закипевшего кофе сбил с мысли. Я, как всегда, стояла у плиты, а Эмиль сидел позади за столом. Но когда я покачнулась, прижимая ладонь ко рту, ножки стула скрипнули по полу.

– Дина? Тебе плохо?

Сегодня на мне был пастельно-розовый пеньюар. Муж обнял меня, приминая атлас и кружево. Я не смогла ни звука выдавить, так замутило от кофе.

– Присядь, – он усадил меня на стул, выключил плиту и, обернув полотенцем ручку турки, аккуратно разлил кофе по чашкам.

Эмиль, невозмутимо управляющийся на кухне, в своей белой рубашке – кобуру он уже надел, а пиджак еще нет, выглядел неожиданно. Оказывается, он на это способен… Как-то он справлялся до меня, варил по утрам кофе. Или это делали его случайные любовницы?

Боже, сколько женщин строили на него планы! А подцепила его я – девчонка из клуба.

Нам было хорошо вместе… недолго, но хорошо. Потом я долго жила в сумеречном мире, всему училась заново: ходить, дышать, есть… Любить.

Я бы не справилась без него.

– Налить тебе кофе?

– Прости… Я… лучше сок.

Эмиль достал пачку апельсинового сока из холодильника, щедро налил в высокий стакан. Хотелось обнять его – так тронули эти крупицы заботы. Наверное, не стоит говорить… Иначе перед дверью появится охранник и больше я ничего не подслушаю.

– Дина, ты думала, чем будешь заниматься, когда все образуется? – Эмиль попробовал кофе. – Может быть, хочешь стать певицей? Сняться в кино? Заняться благотворительностью?

Я чуть не подавилась соком. Эмиль хотел, чтобы я занялась чем-то престижным или социально одобряемым, чтобы ему было приятно. Денег хватит на любые мои мечты. Перед тем, как я попала в ад, у меня были планы... Знаете, хотите насмешить бога – расскажите о них. Моя жизнь рухнула, как карточный домик.

– Не думала об этом, – прямо ответила я.

– Может быть, модель?

Я представила, как сотни взглядов следят за каждым моим шагом и содрогнулась.

– Ни за что. Не хочу публичности.

– Как насчет образования? Кем-то хотела стать?

Я отпила сока и поставила стакан на стол, глядя на волокна апельсина, прилипшие к краю.

– Тебе не нравится, что у меня ничего нет, кроме школьного аттестата?

– Мне все равно.

Боюсь, он врал. Эмиль прекрасно образован – у него научная степень в области экономики. Однажды он намекнул, что вынужден заботиться о моем будущем, потому что у меня нет профессии и работы. Когда-то я собиралась поступать, но сейчас возвращаться к тем мыслям было неприятно. Не знаю, кем хочу быть… Не знаю, кто я.

– Если хочешь, займусь благотворительностью, – подумав, решила я. – Если тебе это нужно.

– После родов вернемся к вопросу. Не передумаешь, значит, благотворительность, – Эмиль допил кофе одним глотком. – Я ухожу. Вернусь к шести, устроим вечеринку, чтобы ты не скучала. Я все организую.

В коридоре он надел пиджак, взял с полки мобильник и ключи. Я развернулась на стуле, наблюдая за ним. Каждый жест Эмиля наполнял меня любовью и болью. Сердце сжалось в предчувствии опасности. Ему всегда что-то угрожает… он сам опасность.

На прощание, муж поцеловал меня в лоб. Я осталась одна в огромной, дышащей тишиной квартире. Со стаканом сока подошла к окну, глядя в сияющую солнцем даль. Приближалось мое первое лето… Если муж снова запрет меня дома – я сойду с ума.

Это напоминало о временах, когда я подыхала от депрессии. Смотрела в окно ночами, в дождь и снег, на долбаный мерцающий фонарь… До сих пор вид на улицу в старой квартире вызывал чувство раздирающей боли и тоски. Случайный взгляд выбрасывал в те чувства. Все реже… Все слабее… Но все-таки. Еще один повод к переезду.

Если Эмиль все уладит, есть надежда, что не придется сидеть дома или прятаться за границей.

Я вздохнула, оставила сок на столе и пошла в комнату – нужно выбрать платье на вечер. Эмиль – расчетливый засранец: у нас дома на Воронцова будет проще давить. Но обо мне он, как всегда, не подумал – каково мне? Это мой дом и крепость, а не полигон для боя. «Не говори жене» – и вся проблема.

В гардеробной я оглядела ряды платьев… Хотелось чего-то скромного и закрытого, выбрала одно, которое надевала всего раз.