Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ага! – торжествующе воскликнула Катя, словно и ждала этого предложения. – Вот ты и проговорилась, дорогая сестричка! Теперь все ясно, могла бы с этого и начинать, а не про яблоки тут фигню всякую рассусоливать. Меня, значит, в дурку опять. А ты сюда, да? Порядок типа наводить. Да иди ты!
В кухню бесшумно заглянул Сан Саныч.
– Катенька, вы звук не прибавите? – спросил он, поправляя очки. – Пожалуйста, самую малость…
Скривившись, как от зубной боли, Катя схватила наполненную чашку и, не глядя, швырнула ее в призрака. Чашка, пролетев сквозь бесплотную фигуру и расплескивая еще теплый чай, со звоном разлетелась об стену. Сан Саныч печально вздохнул, вновь испарившись в воздухе.
Лариса вздрогнула, в глазах плескалась паника.
– Господи, да что с тобой?!
– У меня все отлично! – рявкнула Катя. – По крайней мере, было, пока ты не пришла!
– Ты сейчас в каком-то расстройстве, – как можно мягче проговорила Лариса. – Я же вижу.
– Ни хрена ты не видишь, – угрюмо ответила девушка. – Хоть бы раз… Хоть бы… Пришел кто-нибудь ко мне.
Помедлив, Катя добавила едва слышно:
– Кто мне так сильно нужен…
Лариса глубоко вздохнула. Она искренне пыталась понять чувства сестры, но сейчас все выходило за рамки, стремительно и неумолимо, как кипящее варево из котла, под которым разожгли слишком большой костер.
– Если ты опять чувствуешь свою вину за… – она на мгновение запнулась, словно споткнувшись об корень. – В общем, ты понимаешь. Тогда ты з-з-зря, Катюш. Твоей вины здесь нет. Жизнь, она…
– Что ж ты добрая-то такая, Ларис?! Скажи прямо: ты, Катя, пьяная скотина! Это из-за тебя погибли родители!
Потеряв остатки самообладания, Катя сорвалась на крик:
– Ты ведь это хотела сказать?!
– Нет, – вымученно ответила Лариса. Она сидела, сгорбившись, боясь поднять голову, но Катю было уже не остановить.
– Скажи! – крикнула она, продолжая распаляться. Пассивность и смиренное молчание сестры еще больше злили ее. – Наори на меня! Давай! Мол, это ты, Катя, чертова сука, родителей убила! Как будто бы в каждого по пуле выпустила! Это все из-за тебя! Все из-за тебя! Что же ты меня как тупым ножом режешь, сволочь?!
Лариса продолжала хранить молчание.
С губ Кати сорвался усталый вздох.
– Тогда уходи отсюда, – приказала она ничего не выражающим голосом.
Лариса ошарашенно посмотрела на сестру. У нее было такое выражение лица, словно Катя только что отвесила ей пощечину. Она выдавила жалкую улыбку.
– Кать, ты что? – забормотала Лариса. – Ночь на улице! Я ведь с тобой остаться х-х-хотела…
– Доберешься, ничего с тобой не случится, – сказала Катя тоном, не допускающим компромиссов. Видя, что сестра продолжает неподвижно сидеть, она прикрикнула:
– Вали давай!
Лариса медленно поднялась из-за стола.
– А ну-ка стой, – произнесла Катя. – Это что такое у тебя?
Щурясь, она пристально разглядывала красный шарфик, небрежно повязанный на шее сестры.
– Давай его сюда, – решила Катя.
– Зачем тебе? – окончательно растерялась Лариса.
– Отдай, я сказала. Мама его всегда мне давала, а не тебе, – сухо напомнила Катя. – Ты его просто стащила…
Глаза Ларисы возмущенно вспыхнули:
– Когда?! Ты с ума сошла, Кать?
Лицо Кати стало каменным.
– Как ты сказала? – тихо произнесла она. – Повтори.
Лариса с трудом сглотнула подкативший к горлу комок.
– Прости, Кать… Я не это имела в виду.
Она вытерла повлажневшие глаза и добавила дрогнувшим голосом:
– Все, я пошла.
Она двинулась к выходу, прихватив с вешалки плащ. Катя, помедлив, направилась следом, прямо в одной рубашке выйдя за сестрой на лестничную клетку.
– Ты считаешь меня сумасшедшей, да?! – в бессильном гневе крикнула она, и Лариса обернулась.
– Как все, да? – продолжала Катя. – Ты ничем от них не отличаешься, сестричка! Ты просто двуличная стерва! Верни шарф!
Лариса печально покачала головой.
– Прости, Катя… Но этот шарф ты п-п-получишь только через мой труп.
И прежде чем ее сестра успела что-то предпринять, девушка начала быстро спускаться по лестнице.
Шаркая ногами, словно больная старуха, Катя вошла в комнату, плюхнулась на кровать. Взяла липнувший к ладоням пульт, заляпанный на днях яблочным соком, включила маленький телевизор. На экране замелькали кадры ожесточенной погони с перестрелкой.
«Неужели тебе не жаль меня, родную сестру?» – тихо поинтересовался внутренний голос.
Катя поморщилась. У нее возникло странное ощущение, будто где-то под сердцем заворочался крошечный зверек, желающий вылезти наружу.
– Опять я виновата? – вслух усмехнулась Катя, щелкая каналы. Перестрелка сменилась постельной сценой, и она машинально продолжила «листать» программы.
«Тебе ведь на фиг сдался этот шарф, – не унимался голос. – Ты просто хотела сделать Ларисе побольнее… И у тебя это почти получилось».
Катя молчала, с отрешенным видом вдавливая кнопки пульта. Секс сменился музыкальным клипом, затем мультфильмами для категории «18+», потом кадрами дикой природы, и так снова по кругу…
Глаза девушки наливались тяжестью, голова опустилась на грудь, пульт выпал из разжатых пальцев. Спустя минуту Катя спала.
– Вот… Забирай его, – неожиданно раздался знакомый голос, и она лихорадочно вскинула голову, часто моргая. По телевизору шла реклама, и Катя, приподнявшись в постели, растерянно оглянулась.
В дверном проеме стояла Лариса. Лицо бледное и застывшее, словно восковая маска, глаза мерцали холодными льдинками. Тяжело и прерывисто дыша, она странно смотрела на проснувшуюся сестру.
– Ты… вернулась? – спросила Катя, отчасти понимая, что выглядит идиоткой. Ну конечно, Лариса вернулась, вон она, только руку протяни.
– Забирай, – холодно проговорила Лариса, и Катя озадаченно посмотрела на шарф, которым была замотана шея сестры.
«Что-то здесь не так».
Она села в постели, с тревогой глядя на мокрые растрепанные волосы Ларисы и ее заляпанный грязью плащ.
– Да мне уже по барабану, – неуверенно проговорила Катя, мысленно задавая себе вопрос, что могло случиться с Ларисой и что вообще сподвигло ее передумать насчет шарфа.
«Получишь… только через мой труп».
Эта фраза всплыла в ее сонном мозгу, словно пузырек воздуха на поверхность воды.
– В общем, спасибо, – тихо сказала она, начиная нервничать. Ей явно не нравилось оцепенелое и белое как бумага лицо Ларисы, ее тяжелый полубезумный взгляд.