из-за больших военных потерь, гибели многих солдат, но и от понимания, что заслона в виде Франции больше нет. Немцы по ту сторону Ла-Манша, а их самолеты в небе над самой Англией.

Затемнение, вой сирен воздушной тревоги, ограничения в распределении продуктов, и вот самое страшное - бомбы, падающие прямо на головы горожан Грантема!

- Я могу предложить вам только кровь, труд, слезы и пот. Какова, спрашиваете вы, наша политика? Я отвечу: воевать... изо всех сил, которые нам дал Бог. Вот какова наша политика.

Уинстон Черчилль сумел подобрать нужные слова в столь тяжелое для Британии время. Он не обещал быструю победу, не пугал, не пророчествовал, напротив, честно предупредил о трудностях и призвал с ними бороться. После многих лет ерзанья политиков из стороны в сторону англичане услышали твердую и правдивую речь. Черчилль мгновенно стал героем нации.

У Робертсов не было ни садика, ни чего-то, где можно укрыться во время бомбежек, потому прятались просто под столом, который мог уберечь лишь от разбитого стекла или падения мелких вещей. Маргарет «ныряла» под стол с учебниками и тетрадями. Вряд ли под столом можно было писать, но читать-то можно, а зубрежка прекрасно отвлекала от воя снарядов и звуков близких взрывов. К счастью, их дом, находившийся неподалеку от станции, не пострадал, даже стекла ни разу не вылетели (иначе Тэтчер непременно упомянула бы об этом в своих воспоминаниях). Она вообще описала войну очень скупо, хотя была уже достаточно взрослой, чтобы многое осознать и запомнить.

Тем более что маленький провинциальный Грантем бомбили сильно. Были периоды, когда на него в пересчете на одного живущего падало больше бомб, чем на любой другой город Англии. Дело в том, что в Грантеме возродили военное производство, до войны заглохшее. Однажды, уходя от огня зениток, немецкий бомбардировщик сбросил бомбы просто на улицу. Они цепочкой легли на спортивной площадке школы, а последняя и вовсе разорвалась рядом со стеной здания, но сама школа не пострадала. Зато пострадало бомбоубежище, организованное на той самой спортивной площадке.

- Да, прятаться надежней под нашим столом! - заявила Мэгги.

Торговля в магазине Альфреда Робертса если не встала, то сильно сократилась, товары перестали поступать в нужном количестве и ассортименте, к тому же людям не до печенья и конфет, если средств не хватает на самое необходимое. Старшая сестра Мюриел уже работала в Бирмингеме, в Грантеме войну Робертсы переживали втроем, им было не до пирогов, даже лорда Вултона. Маргарет училась, штудируя к тому же латынь, которую не преподавали в школе, но которая была необходима для поступления в Оксфорд. Конечно, Робертсы - лучшие, если получать образование, то только в Оксфорде!

Одна загвоздка - для этого требовалась стипендия. Запасы Альфреда и Беатрис Робертс, сделанные на черный день, в такие черные дни войны и были потрачены. Маргарет даже в школе училась, получая стипендию, об оплате обучения в колледже Оксфорда не могло идти речи.

В колледж Леди Маргарет в Оксфорде в 1941 году уже поступила подруга Мэгги ее тезка Маргарет Гудрич. Это старейший Оксфордский колледж для девушек, но у него религиозная основа. Робертс решила, что будет заниматься наукой! Сначала вообще объявила, что поедет миссионеркой в далекую Индию. Неизвестно, что по этому поводу думал Альфред Робертс, которому спорить было бы тяжело, ведь дочь намеревалась посвятить себя в Индии тем идеалам, за которые он ратовал в своих проповедях.

Отец выдохнул свободней, когда Маргарет передумала и собралась в Оксфорд. Этому способствовала директриса Кестевенской школы Дороти Гиллис, попытавшаяся убедить строптивую ученицу, что та слишком юна для миссионерской деятельности.

На сей раз перед Маргарет встало новое препятствие, а препятствия она любила, - для поступления нужна латынь, но этот язык в школе не преподавали.

- А как же Маргарет Гудрич? - осторожно поинтересовалась у дочери Беатрис.

- С ней занималась мисс Гиллис!

- Вероятно, отец мог бы оплатить и твои занятия, ведь ты уже не ходишь в клуб ораторов.

Альфред Робертс смог бы, но мисс Гиллис отказалась заниматься с его дочерью, хотя необходимые учебники дала и даже порекомендовала преподавателя. Маргарет разозлилась:

- Выучу сама!

Все объяснялось просто: Маргарет Гудрич занималась латынью несколько лет, вероятно, директриса предупредила, что не меньше потребуется и Робертс. Но Маргарет, которая оканчивала школу в следующем году, вовсе не собиралась ждать еще четыре года! И даже два не собиралась. Она вознамерилась выучить латынь за год!

Для Робертс не существовало невозможного, и чем трудней достижение какой-то цели, чем больше требовалось усилий, тем вероятней, что Маргарет все преодолеет и победит.

Она выучила латынь за год достаточно хорошо, чтобы получить на экзамене отличную оценку. Вероятно, Маргарет постаралась бы бросить это директрисе в лицо, но, к сожалению, Робертс не приняли в колледж - немного не дотянула до проходного балла. Вернее, дотянула бы, но без стипендии, а это невозможно.

Вынужденная вернуться в школу старшей ученицей еще на год, Маргарет рвала и метала, и утешения мисс Гиллис вроде «ничего страшного, через год или два попробуете еще» звучали для нее особенно обидно.

Маргарет навсегда запомнила это унижение и через много лет отомстила по-своему. Присутствуя на каком-то торжественном собрании в школе, премьер-министр Тэтчер демонстративно поправила неправильно произнесенную на латыни фразу мисс Гиллис, а в своей речи об учебе в школе вовсе не упомянула бывшую директрису, словно той и не существовало.

Но тогда Маргарет Робертс действительно недобрала совсем немного для поступления в колледж Саммервилл для обучения со стипендией. Такие пощечины от судьбы она получит несколько раз. Последнюю на самом взлете политической карьеры, когда будет решать судьбу не только Британии, но и всего мира, а собственные коллеги лишат ее права возглавлять партию и, следовательно, быть премьер-министром. Этот удар будет означать крах всего и переход в разряд «бывших».

Но в 1943 году до такого было далеко, а Маргарет получила первую оплеуху -не поступила в Оксфорд.

О выборе колледжа и профессии стоит сказать особо.

С одной стороны, Маргарет любила учительницу химии Кэтрин Кей и хорошо знала предмет, понимая, что научный диплом всегда обеспечит работой, что девушке легче пробиться в этой области, чем в любой другой, не считая сугубо женских профессий, которые ей не по душе. С другой стороны, Маргарет привлекала политика, выступления перед публикой, что скорее подошло бы юристу.

Но Робертсы люди практичные, и в свои семнадцать Маргарет хорошо сознавала, что на стипендию претендует во много раз больше будущих юристов, чем будущих химиков.