– Русос, спасай людей Тиры. Неужели ты не понимаешь, что бесконечно трястись земля не может?

– Ты опять о своем? Как я должен спасать людей Тиры?

– Увози всех, кого только сможешь, подальше от острова. Он погрузится в морскую пучину.

– Ты об этом говорила афинскому царевичу?

– Тебе донесли? – усмехнулась Тирена. – Да, и об этом тоже. Но он молод, и на Тире у него ничего нет. Он уплывет на Крит, не бойся. Но и тебе нужно уплыть, если хочешь выжить.

– А тебе?

– Я погибну вместе с Тирой. Увози людей на Киклады на север, подальше от Тиры.

– Мне надоели эти разговоры! Не вздумай сказать что-то подобное завтра на празднике!

Русос развернулся и отправился прочь. Эта старая ведьма своими пророчествами способна испортить людям праздник. Тира дымит, и земля трясется… Эка невидаль! Он старался успокоить сам себя, твердя, что так всегда, у Тиры грозный нрав, но много поколений жили на этом острове, многие еще проживут.

Увезти людей на Киклады. И что там делать, начинать заново? А здесь оставить все на разграбление? Неужели не ясно, что на следующий же день рабы, которых он оставит охранять богатейшие склады, попросту их растащат? Тирене проще говорить, она на любом месте будет совершать обряды, ей понесут еду и питье, будут жертвовать последнее, а что делать тем, кто послушает Русоса и отправится на Киклады? На новом месте люди потребуют, чтобы он построил города, гавань, чтобы возвел мир Тиры, причем немедленно. И если что-то пойдет не так, если не получится быстро возвести гавани и дома, разработать пашни и построить кузницы и мастерские, или с Тирой ничего страшного не случится, виноват окажется он. Он, а не старая ведьма, которая только и знает, что пророчествовать.

Если честно, Русое и сам подумывал отправиться с Тиры подальше, жить стало тревожно, но не на Киклады, это небольшие острова, а в те же Афины. Мощи тирян хватило бы, чтобы основать царство не меньше Критского, но это требовало много сил, труда и, главное, времени, а его не было. Не потому, что Тира тряслась, просто сам Русос уже немолод, а передать свои богатства некому, сын слаб и долго не проживет.

На следующий день действительно состоялся праздник, во время которого Тезей с товарищами впервые увидели игры акробатов с быками, об этих играх уже не раз слышали и дома, и здесь, на Тире.

Несколько юношей и девушек вышли на арену, куда выпустили и большущего быка. Акробаты должны были вымотать быка настолько, чтобы тот рухнул без сил. Главными в игре были прыжки через быка.

Разбежавшись навстречу разгневанному животному, прыгуны опирались о его загнутые рога, бык вскидывал голову вверх, отправляя прыгуна себе на спину. После этого главным было вовремя отпустить рога, оттолкнуться от спины, чтобы спрыгнуть на землю позади животного.

Кто-то из зрителей кричал, женщины визжали, одна даже рыдала.

Акробаты на арене работали в команде, одни дразнили быка, направляя его в нужную сторону, другие страховали прыгающего товарища позади животного, третьи висли у быка на рогах, если что-то шло не так.

Прыгуны менялись… Вот прыгнул один… получив свою порцию восторженных криков, он принялся страховать следующего прыгуна позади быка. не прыгали только девушки.

Вообще-то, бык был тупой. Он стоял, словно каменное изваяние, время от времени всего лишь роя копытом землю, а если двигался, то медленно и слишком неуверенно. Немного погодя стало ясно почему – тряслась земля. При каждом ее вздрагивании бык замирал, прислушиваясь, и ему было все равно, прыгают через его спину или нет.

Но бык быком, а акробаты хороши, они взлетали так, словно не имели веса и могли управлять своим телом, как птицы, но без крыльев.

Тезей обратил внимание на Перибею, которая просто впилась взглядом в акробата, совершающего самые безумные прыжки. Девушка словно летела вместе с ним над рогами быка, подскакивала, падала, но поднималась. Юноша вдруг почувствовал укол ревности, он тоже прекрасный прыгун, конечно, не через быка, почему-то захотелось продемонстрировать и свои умения, только вот где?

Что она глазеет на этого черноволосого, словно своих светлых ловких и смелых мало?

Но почти сразу Тезей понял, что девушка смотрит не на одного акробата, Перибею привлекала чужая гибкость и умение владеть своим телом.

– Вот мне бы так!

– Ты хочешь стать акробаткой на арене? – удивился Калликрат. – Это очень опасно, хотя и почетно. Критяне тоже любят такие игры, если сможешь привлечь внимание, тебя могут взять в группу акробатов.

– Это возможно?! Я думала, нужно долго учиться.

– Конечно, нужно, все и учатся.

Тезея отвлекли, и он пропустил продолжение разговора.

Перибея, конечно, не первая красавица даже Афин, но она хороша собой, ловкая, гибкая, смелая. Такая, пожалуй, сумеет добиться своего и стать акробаткой.

Тезей и сам не понимал, почему испытал сожаление от такого решения девушки, словно то, что она будет прыгать через быка на арене, вернее, поддерживать прыгунов, сами девушки не прыгали, что-то меняло в его собственной жизни.

Нет, ему нельзя отвлекаться! Он прибыл убить Минотавра и сделает это. А уж потом будет думать о Перибее или любой другой девушке. Герои не должны отвлекаться даже на самых красивых женщин, даже на гибких и стройных.

Русос видел афинян, заметил Тезея и забеспокоился. Первое, что он сделал на следующий день после праздника – отправился к кормчему черного корабля.

– Дексий, ты должен поскорей увезти этого афинянина на Крит, ведь он туда собирался?

– Мы уплывем, как только починят корабль, я не хочу пойти ко дну на виду у собственного города.

– Корабль будет готов сегодня, собирай всех, кого ты увозишь, готовь своих людей, и на рассвете отправляйтесь.

Кормчий вдруг усмехнулся:

– А ведь он называет себя сыном Посейдона.

– Я предпочел бы иметь этого сына подальше от нашего острова. С того самого дня, когда Тезей появился здесь, земля трясется ежедневно, а гора клубится, не переставая. То ли его отец недоволен пребыванием сына на Тире, то ли сама Тира. Он задает вслух страшные вопросы.

– Какие?

– Интересуется, а не Тифон ли под Тирой? Услышавшие его купцы уже сказали, что в следующий раз приплывут, когда Тира перестанет дрожать, мол, опасно торговать на земле, которая прячет под собой Тифона.

– Болтун! Я приструню его, – пообещал Дексий.

– Лучше увези сначала, а там уж хоть утопи в море. Послушай мой совет: отправьте Тезея обратно в Афины, и поскорей. И не берите больше с них дани людьми, видно, этот мальчишка и впрямь имеет какое-то отношение к Посейдону.

Дексий только вздохнул, Русос повторял его собственные мысли. Кормчему давно казалось, что не все так просто с этим самоуверенным юнцом, которому легко удавалось все, что бы он ни пожелал. Ишь, герой нашелся! Любимец девушек и женщин!.. Уже даже на Тире ходили слухи о его многочисленных победах во время пути из Трезена в Афины. Сам небось и распустил эти слухи, кому же еще.