– Никита Сергеевич, вам пора. – Начальник охраны неслышно подошел по траве. – Только что позвонили: самолет со Вторым Космонавтом вылетел из Куйбышева во Внуково.

Да! Надо возвращаться к государственным хлопотам. Однако нельзя не согласиться, что среди этих хлопот бывают до чрезвычайности приятные. Встреча на аэродроме второго советского космонавта – из их числа.

Провотворов

Гале он сразу так и сказал: на прием ты сегодня не пойдешь. Она, конечно, ждала и готовилась. На встрече Юры Самого Первого в Кремле она ведь присутствовала. Тем более что полет Геры все-таки оказался на сутки длиннее, чем у Юры. Вдобавок как-то складывалась уже традиция внеурочных, можно сказать, неожиданных торжеств. Понятнее стало высшему советскому свету, как одеваться в таких случаях, какого рода причесончик делать. И, конечно, Галя ужасно расстроилась. И обиделась. Однако виду не подала. Никаких женских штучек, на которые горазд слабый пол, применять не стала. Никаких слез, ломанья рук или упреков. Просто замкнулась, губы сжала. И лишь спросила: «Почему?» А генерал – ответил: «Сейчас я не могу рассказать. Это очень важно, и, поверь мне, это решение направлено лишь тебе во благо». А она только слегка набычилась: «Здесь замешана другая женщина?» – девчонка, право слово! Провотворов обнял Иноземцеву, приласкал – чего обычно не делал практически никогда, в дневные, обыкновенные, не интимные моменты. Сказал: «Ну, что ты!»

Он ведь тоже: еще с первой своей женой поставил во главу угла правило: с женщиной, как и с подчиненным, надо быть до конца честным. И не копить обиды и недомолвки. Разъяснять все сразу. Ставить точки над «и». Поэтому взял за плечи, повернул Галино лицо к себе и выговорил: «Поверь мне, в этот раз тебе в Кремль со мной лучше не идти. Я тебе потом все объясню, но сейчас намекну. Ты девочка умная, поймешь. Иногда лучше проиграть один бой, но благодаря этому выиграть битву. И еще: чем ходить раз за разом в качестве приглашенной на чужой праздник, лучше однажды пригласить всех на свой праздник. Ты меня поняла?» – строго спросил.

– Не совсем. Но я тебе верю. – Ее плечи слегка обмякли в его руках.

– Это хорошо. Поверь мне: я бы очень хотел тебя видеть сегодня рядом с собой, но нашему общему делу это, к сожалению, может очень сильно помешать.

И генерал убыл на демонстрацию на Красной площади, а потом и на торжественный прием в Кремль один.

* * *

Подходящий момент случился, когда Никита, дойдя до нужного градуса восторженности – которая всякий раз его посещала, когда в державе случалось что-нибудь великое, – схватил свою рюмку и направился в самый дальний конец Георгиевского зала, где скромненько стояли, никем не узнанные, в гражданских костюмчиках, никому не известные молодые парни: летчики из спецотряда ВВС номер один – иными словами, отряда космонавтов. А неподалеку – так же никому не известные товарищи более зрелых лет, обеспечившие этот великий звездный прорыв, а именно: конструкторы, ученые и инженеры, от Королева Сергея Павловича до других, не менее умных товарищей. Следом за Хрущевым отправились и виновники нынешнего торжества, можно сказать, именниники в мундирах майоров ВВС: Юра Самый Первый и слегка затмивший в этот день его всемирную славу Космонавт Два Герман. За Никитой и главными героями события по залу потянулись сановные подхалимы – в первых рядах, конечно, Леня Брежнев.

– Вот, хочу и с вами чокнуться, товарищи, – Никита потянулся к будущим космонавтам рюмкой, которая, невесть каким образом, вдруг оказалась наполненной. – Видите! – воскликнул он, чокаясь со всеми подряд. – как говорится, все там будете! Я имею в виду, – лукаво поправился Хрущ, – что все вы, как ваше начальство вам и обещало – правильно, Сергей Павлович? – он поворотил свое большое, но живое тельце к Королеву, – тоже возвыситесь, так сказать, в космос, и всех вас мы, я надеюсь, здесь, в Кремле, будем встречать и чествовать. Все ли в порядке у вас? – Маленькие, проницательные глазки Председателя Совета Министров и Первого секретаря Президиума ЦК заелозили по лицам молодых старлеев, которым уже и безо всяких полетов выдалось редкое по советским меркам счастье: служба в элитном отряде в Подмосковье, на которой год идет за два. – Всего ли у вас в достатке? Жилье, денежное довольствие? – Все, разумеется, наперебой стали заверять вождя, что да, отлично, прекрасно, лучше не бывает. А тот гнул свое: – Не слишком ли вам главный конструктор, Сергей Павлович, освоением новой техники докучает? – Будущие космонавты, в большинстве своем салажата, моложе тридцати, чуть не хором стали заверять Хруща, что все замечательно, мы хотим и можем учиться еще больше. А Никита заметил новое лицо, которое, конечно, тут как тут: – А Провотворов – как? Он вас своими тренировками не сильно мучает? – И все, естественно, откликнулись: то, что надо, Никита Сергеевич, мы можем еще больше, готовы заниматься еще лучше, тренироваться еще шибче, круглые сутки! – Еще бы, все парни на двух примерах, Юры Первого и Германа Второго, разглядели, какими почестями и какой славой завершаются их упорный труд и подготовка, и готовы были претерпеть и преодолеть все на свете, лишь бы их с такой же помпой и почетом, как первых двух, встречали на Земле.

Провотворов не единожды виделся с первым секретарем в полуофициальной обстановке и всегда знал, что люди вокруг него, словно под воздействием невидимых силовых линий, располагаются по ранжиру. Как будто каждый точно знает, какое ему место в пространстве занять, словно ему невидимый церемониймейстер в уши командует. Причем расстановка фигур в ходе каждой встречи совершенно своя, и в следующий раз она может абсолютно не повториться – хотя, конечно, в общих чертах одна конфигурация походила на другую. Главным лицом, конечно, все время был Хрущев со своими тремя звездами Героя Соцтруда на летнем пиджаке. Подошедшие вместе с ним от центрального стола Юра Первый и Гера Второй, оказавшись среди друзей-космонавтов, передвинулись как бы на их сторону и оказались к первому секретарю лицом. За спиной Никиты маячили Брежнев и Микоян, которые в своем холуйском раже сочли необходимым сопроводить первого секретаря, а за ними побежали из числа членов Президиума сошки помельче. К космонавтам подтянулись и стали на их стороне Королев и Провотворов, которым, как говорится, сам бог велел. Жены Юры и Геры остались, слава богу, мучиться своим смущением у центрального стола – жен тут тоже следовало учитывать: случились бы те рядом – дальнейший разговор, глядишь, и не состоялся бы.

– Значит, все у вас хорошо, – подытожил находящийся в благодушнейшем настроении Хрущев, – и вы, как говорится, готовы к выполнению новых заданий партии и правительства?

Никто не ждал иных ответов, кроме многоголосых «да», на разные лады, и тут Провотворов сломал своей репликой запрограммированный стремительный вояж первого секретаря в «массы».

– Кое-чего не хватает, – совершенно обдуманно выговорил он и выдержал паузу. Он заметил, как на лицах космонавтов отпечатывается недоумение, а на физиономии Королева хмурое недовольство: как это? Генерал намерен на что-то жаловаться? В обход меня? Не обсудив? Не посоветовавшись? Партийная камарилья глядела из-за спины Никиты с сытым и туповатым интересом: чего происходит?