Она посмотрела на него и увидела сострадание в его глазах, прежде чем поняла, что ее глаза полны слез.

Они забрали свой ланч и съели его на ходу по пути к машине.

Келли не знала, что побудило ее рассказать ему об этом. Возможно, это был момент… установления каких-то новых отношений. Но более вероятно – и Келли очень не хотела это признавать, – дело было в самом Блейке. Он заставил ее вспоминать, а ведь она очень долго гнала воспоминания. Но открылась она не боссу. Боссу она бы ничего не рассказала.

Блейку хотелось успокоить Келли, заверить, что не стоит сожалеть о том, что она доверилась ему, но он промолчал.

Они продолжили тур, делая вид, как будто никаких откровений не прозвучало.

На обратном пути с пляжа они заехали в Бо-Каап, известный своими красочными домиками. Келли рассказала ему о богатом культурном наследии этого района, который стал прибежищем для освобожденных в 1834 году рабов-мусульман. Указала на музей, который был создан более века спустя и был спроектирован как типичный мусульманский дом девятнадцатого века.

– Сейчас в разгаре реконструкция города, но музей расскажет вам довольно много об одном из самых процветающих культурных сообществ в Кейптауне. – Она повернула машину и поехала вниз по склону. – Вы должны постараться посетить его как-нибудь.

После этого она отвезла его к современному торговому комплексу, еще одной достопримечательности города. Это был одновременно шопинг-молл и док. Эту странность Блейк заметил, когда они прошли мимо огромного количества покупателей и вышли на набережную к докам. Большие суда были либо поставлены на ремонт, либо загружались, а более мелкие, пришвартованные к пирсам, или принадлежали частным лицам, или сдавались напрокат. А также курсировали как шаттлы, в один из которых они сели, чтобы доплыть до острова Роббенэйланд.

Поскольку это был последний рейс, катер был полон пассажиров, и Блейк оказался прижатым к Келли. И весьма тесно. Аромат ее туалетной воды заставил его почувствовать желание, сильнее которого он никогда раньше не ощущал. Желание упорно не покидало его, даже когда они прибыли на остров, где Нельсон Мандела провел двадцать семь лет своей жизни. Пока экскурсовод водил их по известной тюрьме, рассказывая о нем, все мысли Блейка были о Келли.

Когда они вернулись обратно в док, было уже достаточно поздно. Но он не хотел, чтобы этот день заканчивался. Потому что тогда ему придется вернуться в отель… и снова стать ее боссом.

– Хорошо бы нам поужинать, – предложил он, не в полной мере отдавая себе отчет в том, что говорит. – Это был долгий день, а мы лишь слегка перекусили. Я думаю, что это то немногое, что я могу сделать для вас после сегодняшнего дня.

Келли в безмолвии несколько раз открыла и закрыла рот, а его сердце билось в страхе, что она скажет «нет».

Но она согласилась.

– Да… хорошо. Куда вы хотите пойти?

– В какое-нибудь место, которое вам нравится. Теперь я хочу увидеть Кейптаун изнутри, не как гость.

Келли задумалась на миг, а затем кивнула:

– Хорошо, я отведу вас в одно из моих любимых мест. Теперь вы можете сами вести машину.

Блейк занял водительское место и поехал, следуя ее устным указаниям.

– Вы правду сказали, что почти ничего не видели в Кейптауне?

– Да. Мой отец и мачеха переехали сюда, когда он оставил дела, что случилось около восьми лет назад. Я бывал здесь два раза в год, чтобы навестить их, и еще несколько раз по делам отеля.

– А где вы жили раньше?

– В Порт-Элизабет по большей части. Но, как я уже говорил, я много ездил по миру, так сказать, между отелями.

– Вы скучаете по Порт-Элизабет?

Он подумал о том, чтобы правдиво рассказать ей, что он не хочет бывать там, где все напоминает о его отношениях с Джулией и о том, как он потерпел неудачу в любви и едва не привел бизнес к краху. Но откровенность породит еще больше вопросов и заставит вспоминать то, что он не хотел вспоминать.

К счастью, они прибыли на место, и Блейк воспользовался возможностью уйти от ответа.

– Что это за место?

– Оно называется «Сакари», что на языке иннуитов означает «сладкое». У них самые вкусные молочные коктейли, хотя еда тоже потрясающая.

Они вошли в ресторан, и Блейк огляделся. Он был невелик, но интерьер был тщательно продуман, поэтому не создавалось ощущения тесноты и духоты. Перед камином стояло несколько диванов. Поскольку стояло лето, огонь не разжигался, но все диваны были заняты людьми самых разных возрастов. Двери были открыты, и легкий бриз наполнял комнату, заставляя трепетать огоньки свечей на столах.

«Идеальный летний вечер, – подумал Блейк, – в прекрасном ресторане с интимной атмосферой». Он побыстрее отогнал столь сентиментальную мысль и обратил внимание на хозяйку, которая приветствовала Келли с необыкновенной теплотой.

Келли повернулась к Блейку, и ее глаза ярко сверкали.

– Бьянка – дочь делового партнера моего отца. Она открыла этот маленький ресторан около восьми лет назад. Мой папа так гордился ею, будто она была его родной дочерью.

Ее глаза потускнели, и внезапно он сложил все кусочки паззла, слова и фразы, сказанные ею в течение дня. Рассказ о доме, о матери, и теперь вот прошедшее время применительно к отцу. Блейк сам не понял, как это случилось, что он привлек ее к себе и тихо произнес:

– Келли, мне очень жаль.

– Все нормально.

Келли нашла в себе силы и улыбалась, пока Бьянка вела их к столику в углу. Подруга выразительно подмигнула, покосившись на Блейка.

Келли занялась изучением меню, но чувствовала, что Блейк посматривает на нее. Наконец он тоже занялся меню, и она чуть расслабилась. Она не хотела говорить о смерти своих родителей с ним. Она просто хотела поужинать и отправиться домой, где не будет страшиться тех чувств, которые обуревали ее, когда она находилась рядом с Блейком.

– Их гамбургеры действительно хороши. И конечно же, вы должны попробовать молочный коктейль.

Келли была многословна, поскольку не хотела возвращаться к предыдущей теме разговора.

И все же Блейк задал вопрос, который она тщетно пыталась предотвратить:

– Когда вы потеряли своих родителей?

«Я не хочу говорить об этом», – подумала она и прикрыла глаза.

– Почти десять лет назад.

Блейк кивнул и немного помолчал.

– Моя мама ушла, когда мне было одиннадцать. Конечно, это не одно и то же, но мне кажется, я немного понимаю, что вы чувствуете.

Келли удивленно смотрела на него – не потому, что его мама ушла, а потому, что он поделился с ней этим фактом. А потом он улыбнулся, и она поняла, что Блейк хотел ее утешить. Келли поймала себя на том, что улыбается в ответ.