— Все просто. Если мои муки будут преследовать меня, когда я попаду в Рай, то какая разница?

— Разница в чем?

— Попаду ли я в Рай или Ад.

— Но разве дело не в вере? Разве просто желание попасть в Рай само по себе не считается корыстной целью?

— Да, считается. Но почему моя вера должна влиять на мой образ жизни?

— Ты ведь знаешь, что я об этом думаю, — тихо проронила.

— Да, знаю.

— Извини, — вдруг резко выпалила, вдруг чувствуя вину.

— За что?

— За соблазн.

На этого он лишь мягко улыбнулся, глаза казались совсем черными.

— Эх, Софи, я сам создал себе этот соблазн. И это только моя вина. И после этого момента уже точно не будет пути назад.

— Какого момента?

Он сделал шаг и его рука притянула меня за талию, прижимая к себе в поцелуе. В том, чего я так хотела. Что требовало мое тело эти дни. Недели. Месяцы.

Я обняла его за шею, впиваясь и теряясь в нем. И вновь меня поглощал аромат сосновых иголок, смешавшийся с запахами реального леса.

Его губы впитывали меня. Каждый миллиметр, каждые грамм. Он желал меня не меньше, чем я его. Об этом говорили крепкие руки, которые аккуратно прижимали мою талию, опускаясь до моих бедер. И ягодиц.

Казалось, что он вновь открывал для себя женское тело. Ибо я ни за что не поверю, что на этого красавца раньше не покушались другие девушки.

Внутри все трепетало, горело, жгло.

— Этого, — тихо проронил он в мое лицо, прижимаясь своим лбом к моему, пытаясь отдышаться.

И, отстранившись, разглядывая мои пышные, почти черные в этом свете, крупные кудри. Полные губы, которые я сейчас закусывала. Тело песочных часов с выделяющейся полной грудью, которую так любил противоположный пол. Каре-зеленые глаза, отражающие лунный свет.

Его взгляд был таким желанным, что я нервно засмеялась.

— Ты не представляешь, сколько я этого ждала, — прошептала, трясущимся голосом.

— Ты даже не знаешь, о чем говоришь, Софи, — странно улыбнулся он, проводя своей рукой по моим волосам.

И вновь прикасаясь ко мне горячими губами. Стирая мое чувство времени.

На минуты. А может часы?

Лишь когда его аппетит перестал кусать мои губы, он попытался остановиться.

— Нам нужно возвращаться.

— Нет, — почти простонала я в протесте, — Я не хочу…

— Я тоже.

— Ты вновь уедешь, — пыталась уговорить его на что-то.

— Я больше не исчезну.

***

Дорога обратно была такой короткой, что меня напугало, как быстро мы дошли. Как я ни хотела я оттянуть этот момент, он все равно наступил.

Какой смысл послушания, если нет греха?

Ник вновь скинул куртку на заднее сиденье, начиная выезжать. И направился в ночь, которая так бархатно окутала холмы.

Минут десять я молчала, не в силах что-то вымолвить. Казалось, что у меня больше не было контроля над своим телом. Своей жизнью. Что все вокруг происходило по какому-то велению. И я была невыносимо близко к вере в то, что я каждый день заучивала в монастыре.

В горле стоял ком, и мне стоило многих усилий, чтобы просто подать голос.

— Ник, — сипло прозвучал он.

— Да? — его голос почти сделал мне больно.

— Что будет дальше?

— Дальше?… — он тяжело вздохнул, — Я пока не хочу об этом думать.

— А я хочу.

— И какие твои мысли?

— Что ты вновь уедешь. Завтра. Послезавтра. Неважно. И я опять буду без понятия, увижу ли я тебя снова. Уж лучше мне сразу сдаться этому агентству, чем вновь остаться одной.

— Не говори так, пожалуйста, — руки сильнее сжали руки, голос стал угрожающим.

— Почему?

— Ты делаешь это сложнее.

— Что сложнее?

— Мое положение. Свое. Ты ведь сама понимаешь, что я не могу остаться в женском монастыре.

— Мне все равно. Мне кажется, что ты особо и не хочешь, — говорила я что-то совсем невразумительное, пытаясь так вылить свою боль.

Машина резко свернула вправо, съезжая на обочину. Я испугалась, что он сейчас высадит меня посреди поля, вслепую ища дорогу обратно.

Мотор заглох и он полностью повернулся ко мне.

— Ты думаешь, что я сам хочу этого? — голос был громким, дерзким, незнакомым, — Думаешь, мне в радость мысль о том, что ты осталась там? И я не могу быть рядом с тобой, а лишь довольствуюсь тем видео, что ты снимаешь? Так показываешь себя, делая невозможным не думать о тебе?

Он замолчал, понимая, что я не могу ответить на эти вопросы. Глаза его горели в возмущении и ярости.

— Сколько у тебя уже не было… девушки? — спросила я, вдруг осознавая.

— А ты как думаешь? — ответил он, дерзя.

И как же раньше мне не приходила эта мысль? А что бы чувствовала я сама, если бы я не ощущала близости почти десятилетие?

Моя рука потянулась к нему, проводя по его щеке большим пальцем, непроизвольно закусывая губу.

Ярость затрепетала в его глазах, перерастая в иное чувство, опьяняющее его. Я ощутила, как сорвалась последняя печать, полностью стирая то, кем он стал за эти десять лет.

И полностью обнажая мне Ника. Во всей его красе и многогранности.

Мужчина тут же агрессивно притянул меня к себе, больно впиваясь в меня своими губами. Руки уже не были такими нежными и изучающими. Они были требовательными, нуждающимися в моей коже. У меня перехватило дух, легкие опустели. И как же мое тело истосковалось по такому напору.

Он отодвинул свое сиденье, перетягивая меня со своего. Мне не нужно было лишних слов, чтобы сделать все то, чего он хотел.

Чего я хотела.

Устроившись сверху, я укусила его за шею, пока он стягивал с меня косуху невидящим взглядом. Пуловер слетел на соседнее кресло, и он прижался к моей груди, на ходу стягивая мой бюстгалтер. От которого, если честно, у меня уже болели плечи с непривычки.

Я лишь успевала следить, как драконы на его руках меняли местоположение. Его губы покрывали меня всю. Мое лицо, шею, грудь, плечи, руки.

Поцелуи, непроизвольно переходящие в укусы и явно оставляющие следы. И я млела, таяла от такого нового Ника, который так умело сводил меня с ума.

Я стянула с него джемпер, касаясь грудью его горячей кожи, обжигающая мое нутро.

Соблазнитель практически рычал, больно оттягивая мою голову за волосы. Осыпая шею болезненными поцелуями.

— Привстань, — прошептал он голосом, которому хотелось подчиняться.