Может быть, у него действительно какие-то церковные дела к нашей Аббатисе? Она явно была рада его сегодня видеть.

Боль и отчаяние заполняли меня, давая противоположный эффект коллективной молитве.

Я заставила себя отстоять службу, выдерживая его присутствие.

И чем дольше я должна была видеть его, тем больше я панически щелкала пальцами и покачивалась взад-вперед.

Нервы сдавали.

Последние слова прозвучали, дав возможность удалиться. И Франциск прошел мимо, так просто не замечая мое присутствие. Уходя прочь с безжизненным лицом.

Я была так близко, чтобы сбежать.

Уехать, лишь бы не видеть его. Не чувствовать.

Дверь позади захлопнулась, оставляя меня наедине со своим бешеным пульсом. Дышать, главное дышать.

Меня трясло. Крупно трясло.

Не знаю, сколько я так простояла, облокотившись к двери. В чувство меня привела идеальная тишина, означавшая лишь, что монахини разошлись по своим комнатам.

Я подошла к своему шкафчику, пытаясь найти последнюю сигарету, спрятанную на такой крайний случай.

Схватив зажигалку, я тихо вышла, направившись к самому удаленному выходу. Месту, где дым никого не потревожит и не создаст мне проблем.

Было довольно прохладно, но сухо.

Закутавшись в плащ, выданный мне так недавно, я привычным движением зажгла сигарету, быстро, но желанно втягивая ее дым.

Ох, какая сласть.

Бросить курить пришлось сразу же, как я приехала. Сигареты были здесь запрещены, а пополнение запасов было невозможным.

И эта была последней, припрятанная на самый крайний случай.

Машинально затягиваясь, я постаралась не выкурить все за одни раз. Все таки я хотела заполнить этот момент, этот дым в моем горле. Голова непроизвольно откинулась назад, выпуская его в холодный ноябрьский воздух.

Чтобы вспоминать его все последующие года.

— Поделишься? — подпрыгнула я от неожиданного голоса в темноте, подходящего с внешней стороны монастыря.

Тяжело выдохнув, я молча протянула ему сигарету. Мой шок был тихий, наблюдательный. И не верящий в то, что сейчас происходило.

Франциск принял ее, аккуратно делая затяжку и тут же закашлявшись.

Я нервно усмехнулась.

— Когда была твоя последняя сигарета? — негромко спросила.

— В день, когда я стал монахом. Тогда я понял, что назад уже пути нет, — затянулся он еще раз, уже более уверенно.

Через секунду он протянул мне сигарету обратно.

Молчание длилось где-то с минуту. Выдохнув, я спросила.

— Опять скажешь, что у тебя дела к Аббатисе? — затянулась я в последний раз, тут же затушив сигарету ногой.

— Нет.

— А что тогда? К какой-то другой сестре? Гертруде? — продолжала я пустым голосом, смотря куда-то за горизонт.

— Нет. К тебе.

Я удивленно повернула голову, наблюдая за его реакцией.

— Зачем?

— Затем, что я решил.

— Что решил?

Несмотря на холод, спину обожгло огнем.

— Многое… У тебя осталась еще та одежда, в которой ты сюда пришла в первый день?

— Да… — протянула я, не уверенная в его мотивах.

— Переоденься. Хочу тебе кое-что показать. Жду тебя здесь через пять минут, — и он отправился вглубь монастыря, сворачивая к гостевой комнате.

А я вновь осталась одна, шокированная таким поворотом.

Но уже уверенная, что это лишь начало.

Мне не нужно было долго собираться, чтобы быстро оказаться на выходе. Проблема была в том, что на мне была лишь легкая одежда, привезенная со мной в конце лета.

Как итог, на мне были светлые рваные джинсы и тонкий пуловер, оголяющий часть груди.

Полуапостольник также остался в комнате, наконец-то позволяя почувствовать развевающиеся в воздухе волосы.

Завернувшись в плащ, чтобы хоть как-то сохранить тепло, тихо прошагала к выходу.

И встретилась с совершенно незнакомым мне мужчиной.

На нем была кожаная куртка, надетая поверх джемпера, закрывающий горло. Такие же простые темные джинсы, в тон остальной одежде. Легкая щетина так красиво сочеталась с тоном его волос, когда-то уложенных назад, но сейчас довольно растрепанных.

Глаза округлились и я пораженно раскрыла рот, шокированная такими переменами.

— Выглядишь, словно призрака увидела, — весело засмеялся он, также в упор разглядывая меня.

— Мне кажется, я наконец-то официально познакомилась с Ником, — слабо улыбнулась я, в шутку протягивая ему руку, — Меня зовут Софи.

Он в ответ протянул руку, беря меня за тонкие пальцы и прикасаясь к ним поцелуем.

— Очень польщен, Софи. Не откажешься ли ты провести со мной вечер в городе?

Все еще округляя глаза, я тихо проронила.

— А как же?… Разве я могу покидать монастырь?

— Пока что ты не монахиня. И поэтому не все правила на тебя еще распространяются.

— Ты забыл сказать, и слава Богу.

Он строго взглянул на меня, не комментируя. Его рука потянула мои пальцы за собой, уводя в темноту.

И тут же отпуская.

Выход находился в пяти минутах ходьбы, благо, что мы вышли не с дальней части монастыря. Потому что мое тело уже успело промерзнуть, пронизываемое ноябрьским холодом. Стук моих зубов явно выдавал меня.

— Уже почти пришли, осталось лишь дойти до парковки, — бросил он быстро, замечая лезгинку моей челюсти.

— Угу, — только и бросила я, отстукивая. Лишь бы дожить до этой парковки.

Мы остановились перед довольно новым Рендж Ровером, который мигнул нам фарами.

— Ого, — снова выдала я простой звук, когда он открыл передо мной пассажирскую дверь.

— Вдруг ты забыла, как открываются машины, — усмехнулся.

Его новый образ шел ему намного больше. Хотя, скорее уж его старый образ.

Пристегнувшись и обняв себя руками, дрожа, я наблюдала, как Ник скинул куртку на заднее сиденье. Сев за руль, он закатал рукава, оголяя плотные татуировки на обеих руках.

— Ого! — воскликнула я в очередной раз.

— Ты теперь всегда там будешь реагировать? — хитро посмотрел, — Разве несколько месяцев в монастыре так на тебя повлияли?

— Эм… Нет, что ты, — протянула я глуповато, сглатывая слюну, — Тебе так очень идет.

— Нравится? — довольно ухмыльнулся, разворачивая машину.