Вторая по изобилию остатков – акула гибодус (Hybodus). Песковские гибодусы представлены отдельными зубами и спинными шипами, которые поддерживали плавник и достигали двадцатисантиметровой длины. Сами гибодусы были полутораметровыми. В промывках породы нередко встречалась мелкая чешуя, покрывавшая их тело.

Вначале акулу из Песков причислили к давно известному виду Hybodus hauffianus. У нее такие же зубы и плавниковые шипы, но возникла сложность. Головные шипы двух этих акул совсем разные. Почему, неясно.

Уточнить видовую принадлежность песковского гибодуса поможет изучение черепа, но его пока не отпрепарировали. Извлечь из твердой высохшей глины хрупкие хрящи невероятно сложно. «Для тонкой препаровки хрящей черепа нужен настоящий энтузиаст, способный посвятить работе полгода своей жизни», – говорит Лебедев. Возможно, изучению поможет компьютерная томография.

Еще одна находка уникальна в мировом масштабе: две зубные пластинки химеры исхиодуса (Ischyodus), странной рыбы с хоботом. Вероятно, пластинки принадлежат двум новым видам, близким к Ischyodus egertoni. Обе от молодых рыб, одна была полуметровой, другая примерно метровой (с хвостом).

Это единственная находка химер в пресноводных отложениях за всю историю планеты. Сейчас химеры обитают преимущественно на больших глубинах океана и только одна группа, слоновые химеры, населяют мелководья и нерестятся у берегов и в устьях крупных рек. Отечественный специалист по ископаемым химерам Е. В. Попов полагает, что исхиодусы также могли выходить на нерест к рекам. Возможно, они шли к верховьям, как лососи, а молодь спускалась обратно в море. По нынешним скудным материалам судить об этом трудно.

Помимо Песков, есть лишь одно указание на пресноводных химер. В позднемеловых речных отложениях штата Монтана вместе с остатками динозавров и маммалиаформ собраны 82 зубные пластины. Но они пока не описаны и даже не изображены в публикациях, поэтому их принадлежность к химерам требует подтверждения.

Коллекция двоякодышащих рыб из Песков скромная, всего пяток зубных пластин цератодов (Ceratodus segnis), которые вырастали до метровой длины. Это были неповоротливые животные, напоминавшие сомов.

Остатки черепахи принадлежат одному новому роду и виду, который назвали в честь палеонтолога Романа Федоровича Геккера – геккерохелис Романа (Heckerochelys romani). Это крупная, с полуметровым панцирем и очень архаичная по строению черепаха, близкая к изначальным триасовым формам. Детального изучения ее черепа не проводилось, но оно намечено и может серьезно пополнить знания о ранней эволюции черепах.

От остальных тетрапод найдены единичные и малопригодные для анализа остатки: туловищный позвонок небольшой саламандры размером с тритона, фрагмент челюсти примитивного лепидозавроморфа, точнее неопределимого, пара зубов и обломок (размером меньше мизинца) нижней челюсти крокодилиформа (неозухии), пара когтей и два зуба примерно трехметровых хищных динозавров. Имеется одна бедренная кость маммалиаформа из семейства морганукодонов (Morganucodontidae): животное было величиной с крысу, а больше про него сказать нечего.

Необычны два позвонка темноспондильной амфибии из группы брахиопоидов – единственных из темноспондильных амфибий, доживших до юрского и мелового периодов.

Темноспондильные амфибии появились еще в каменноугольном периоде, процветали до середины пермского периода, затем пришли в упадок, но Великое пермское вымирание сыграло им на руку: в начале триасового периода группа испытала невиданный расцвет. Первые века триасового периода – их время, остатки темноспондилов преобладают над всеми другими тетраподами. Расцвет был недолгим. В середине триаса темноспондилы не выдержали конкуренции с рептилиями-архозаврами, среди которых появились водные хищники, в первую очередь фитозавры и крокодилиформы. В конце триаса все темноспондилы пропали из геологической летописи, кроме брахиопоидов.

Брахиопоиды отличались уплощенной широкой головой, как саламандры, предполагается, что для них был характерен засадный стиль охоты. Раньше они считались реликтами юрского и мелового периодов, но сегодня их находок уже немало. Кажется, они вполне уверенно чувствовали себя во времена динозавров.

В середине юрского периода в Монголии плавали тупомордые полутораметровые гобиопсы (Gobiops). В Киргизии обитали такие же крупные ферганобатрахусы (Ferganobatrachus). В Китае – синобрахиопсы (Sinobrachyops). В нижнемеловых отложениях Австралии найдены фрагменты скелета калазуха (Koolasuchus).

Песковская находка расширила ареал брахиопоидов. Формально ее отнесли к роду гобиопс, для более точного определения не хватает материала. Амфибия отличалась немалыми размерами, добытые позвонки принадлежали трехметровой особи. По образу жизни животное едва ли отличалось от гигантских саламандр и было неуклюжим засадным хищником с медленным метаболизмом и неприхотливым рационом, куда входили беспозвоночные и рыба.

Изучение песковских находок упирается в две сложности: фрагментарность материала и нехватку специалистов. Пока более-менее подробно описаны остатки черепахи, крокодилиформа (три косточки), лепидозавроморфа (одна косточка) и маммалиаформа (тоже одна). Отправлена в редакцию одного из научных журналов рукопись статьи с описанием позвонка саламандры. Остальная коллекция ждет исследователей.

Нетрудно заметить, что почти все находки в песковском карсте принадлежат пресноводным животным. По словам Сенникова, это объясняется условиями захоронения в подземном русле. В «ловушку костей» попадали те, кто жил в воде или возле нее. Обитатели юрских возвышенностей Европейской России в ловушку попадали редко и нам почти неизвестны. Конечно, они не исчерпывались одним видом динозавров, одним маммалиаформом и единственным крокодилиформом. Но пока о них можно только строить догадки. Впрочем, случай помог узнать еще об одном динозавре, который жил спустя несколько миллионов лет после животных, захороненных в карстовых полостях.

В 1997 году, в разгар раскопок карстовой полости Пески стали подлинным местом паломничества для любителей палеонтологии. Шутка ли: в ста километрах от столицы найдены динозавры!

Каждые выходные на отвалы высаживался десант коллекционеров, школьников, студентов. Они ходили по черному полю, опустив головы и высматривая торчащие из глины окаменелости, иногда находили зубы пресноводных акул или фрагменты панцирей черепах, а чаще остатки морских животных, которые залегали не в карсте, а в обычных для Подмосковья морских юрских глинах.

Среди толпы любителей по карьеру бродил студент-третьекурсник геологического факультета МГУ Александр Выдрик. Ему повезло найти два крупных позвонка, каждый величиной с блюдце. В Московской городской станции юннатов позвонки определили как плиозавровые и положили в витрину к морским рептилиям.

Двадцать лет спустя, в 2017 году, палеонтологи Н. Г. Зверьков, А. С. Шмаков и М. С. Архангельский составили обзор находок морских рептилий Подмосковья. Оба позвонка с оговорками приписали плиозавру лиоплевродону (Liopleurodon)[42].