Алеше было непривычно, что женщина протягивает ему руку иначе как для поцелуя, но, тем не менее, он аккуратно пожал ее и, приложив руку к треуголке[10], попрощался. Извозчик свистнул кнутом, и телега снова двинулась по направлению к старому городу, а девушка быстрыми шагами пошла к себе. Тихонько постучав в дверь и дождавшись пока ей откроют, она проскользнула внутрь и тут же попала в оборот.

— Мила, что с тобой? Где ты была, и почему ты в таком виде? — забросала ее вопросами сестра.

— Капочка, милая, не волнуйся, все хорошо. Я тебе непременно потом все расскажу, а теперь, пожалуйста, дай мне пройти, я очень устала.

Обычно от Капитолины Сергеевны, (а это была она) так просто было не отбиться, но поглядев на пылающее лицо Людмилы, чиновница решила повременить с вопросами. Девушка же, попав в свою комнату, в изнеможении присела на стул. Как я уже упоминал, Мила была барышней прогрессивной и не собиралась давать волю слезам. Произошедший с ней случай был, конечно, неприятным, но, как справедливо заметил ее спаситель, — «все хорошо, что хорошо кончается». Следующий раз она будет осмотрительней и больше не попадет в такую глупую западню. Потом взгляд ее обратился к зеркалу, и она поразилась своему внешнему виду.

— Ну, конечно, — всплеснула она руками, — ворот порван, волосы растрепаны, весь вид помятый. Разумеется, поэтому, этот милый лейтенант не хотел ей представляться и не выразил надежду продолжить знакомство! Как можно, вообще заинтересоваться такой растрепанной особой? Ну, ничего, Артур город маленький, они еще увидятся и тогда он поймет, что ошибался на ее счет. Непременно поймет, как же может быть иначе?

Рассуждая так, очаровательная Людмила Сергеевна принялась приводить себя в порядок, сама не заметив, что впервые в жизни забыла о прогрессивности и эмансипации и хочет не нравственного совершенствования, а чтобы понравившийся ей молодой человек, проявил к ней хоть каплю интереса. Как к разносторонне развитой личности, разумеется! Ну и как к молодой и красивой женщине.

Праздники отгремели, и больше всех этому рад был, вернувшийся на «Полтаву» великий князь. Броненосец снова вышел на внешний рейд и наконец-то, вступил в кампанию. В воздухе отчетливо пахло порохом, и русские корабли были готовы в любой момент вступить в бой. Впрочем, если не считать краткий поход к Талиенваню, особой активности эскадра не проявляла. В тот день Алеша вместе старшим артиллеристом броненосца, лейтенантом Рыковым, проводили учения комендоров. Стрельб, конечно, было устроить нельзя, но в остальном все прошло хорошо. Матросы в каземате быстро занимали места по боевому расписанию, наводили пушки на воображаемого противника, подносили снаряды и были готовы открыть огонь. Башни среднего калибра двигались несколько медленнее палубных орудий, что, впрочем, с лихвой компенсировалось их большими углами наведения и лучшей защитой в бою.

— Черт знает что с этим указателем, — с досадой проговорил Рыков, — положительно нам дальномерщики цены на дрова передают, а не дистанцию. Ну, никак не может быть до Золотой горы восьми кабельтовых!

— Андрей Николаевич, — отозвался Алеша, — я могу отправиться на марс, кажется, я знаю, в чем там дело.

— Сделайте одолжение, Алексей Михайлович, а то Зилов там точно не справится.

Конечно, оправлять великого князя на верхотуру боевого марса было не очень… но, во-первых, он сам вызвался, а во-вторых Алеша, к огромному удивлению своих сослуживцев, действительно разбирался в устройстве капризного дальномера. Появившись на площадке, он быстро нашел неисправность и повторно замерив расстояние, передал его вниз Рыкову.

— Удивляюсь вам, Алексей Михайлович, — развел руками мичман Зилов, — как вы разбираетесь в сем мудреном механизме, ума не приложу.

— Полно Александр Александрович, ничего особо мудреного в этом нет.

— Не скажите, мон шер, с прежними угломерами все просто, замерил угол к высоте мачты и решил задачку из гимназического курса. А сей прибор господ Барра и Струда вгоняет меня в черную меланхолию.

— А это еще что такое? — внезапно перебил его Алеша.

— Где?

— Да вот же…

Зрелище и вправду было занятное. Из внутренней гавани Порт-Артура выходил целый караван небольших судов. Впереди шел маленький пароходик расцвеченный флагами, палуба которого была запружена народом.

— Да это же японцы город покидают, — воскликнул Зилов, отставив в сторону бинокль, — вон смотрите, их консул отдельно ото всех стоит. Как его дьявола…. Забыл совсем!

За первым пароходом шел другой, затем несколько джонок и на каждой из них толпились люди. В Артуре проживало довольно много японцев. Одни из них занимались коммерцией, другие ремеслами. Много японок служили нянями в русских семьях, другие, скажем так, оказывали услуги иного рода. Одновременный отъезд этих людей стал большой потерей для города, но главное он со всей отчетливостью показал, что война вот-вот начнется.

За обедом в кают-компании, все разговоры были, разумеется, об отъезде подданных микадо и о предстоящей войне.

— Крайне досадно, господа, что война начнется именно сейчас, — говорили одни, — очень уж неблагоприятное расположение у наших сил. Посудите сами, Варяг с Корейцем застряли в Чемульпо, Манджур в Шанхае. Отряд Вирениуса, вообще у черта на куличках.

— Ничего страшного, — отвечали им другие, — побьем супостата. Да и отъезд японцев, это еще не война. Сначала дипломаты нотами обменяются, затем разрыв отношений последует, а только потом война-с!

— Что-то с китайцами, они так не церемонились.

— Так, то с китайцами, а Россия все же держава европейская!

А вы что думаете, Алексей Михайлович, — спросил у задумавшегося великого князя старший минер лейтенант Страховский.

Тот несколько отстраненно посмотрел на спрашивающего, будто не понимая где находится, затем смущенно улыбнулся и неожиданно для всех проговорил.

— Я думаю, Борис Михайлович, что наша эскадра совершенно беззащитна перед ночными атаками японских миноносцев.

— Что, простите?

— Я говорю, что если минные силы японского флота внезапно нас атакуют, то, с большой вероятностью, повредят значительное количество наших кораблей. И если мы не хотим доставить им подобной радости, то надо непременно сегодня выставить минные сети. Простите, господа, я вас покину.

Когда великий князь вышел из кают-компании, офицеры озадаченно переглянулись, затем Лутонин, мотнув головой, произнес.

— А ведь Алеша наш дело говорит! Так, господа, я к командиру, а вы Борис Михайлович будьте готовы. Все же мины и заграждения от них — ваша епархия.

Капитан первого ранга Успенский, как оказалось, тоже был озабочен сложившимся положением и горячо поддержал инициативу своих офицеров. Не прошло и часа, как начались приготовительные работы. Матросы под руководством минных офицеров вытащили на палубу и начали разворачивать сети, с тем чтобы можно было выставить их на специальных балках называемых «выстрелами». Идея этого заграждения очень проста. Выставленная сеть, должна поймать в свои объятия вражескую самоходную мину[11] и не дать ей, ударившись о борт взорваться. Это нехитрое устройство, конечно, не панацея, поскольку оконечности остаются незащищенными, однако все же является довольно действенной преградой. Другим его недостатком является невозможность быстро дать ход. Если корабль начнет движение, не убрав прежде сети, ее обрывки непременно намотаются вокруг винтов. Впрочем, убрать ее дело не слишком долгое, так что неудобство это невелико.