в чем не испытывали нужды. И немалая заслуга в этом С. Ф. Ахромеева. Сейчас такое при необходимости осуществить не представляется возможным даже в самом приближенном виде.

Он один из немногих был против выбора места для нового города энергетиков Славутича (вместо Припяти), где он сейчас построен. Тогда без тщательной разведки по решению центра начали ударное строительство кварталов города всеми союзными республиками. Мне неоднократно пришлось бывать в Славутиче, и я видел, как проводили дезактивацию в кварталах нового строящегося города, как солдаты очищали стволы сосен от зараженной цезием коры и вывозили от детских садов радиоактивный грунт.

Известно, что С. Ф. Ахромеев, будучи начальником Генерального штаба, а затем советником Президента СССР, принимал активное участие в подготовке и ведении советско-американских переговоров, связанных с сокращением вооружений, положивших «конец» холодной войне. Росли его разногласия с Горбачевым. Он высказывал свое несогласие с военной реформой по развалу армии и ослаблением военной мощи государства, в связи с чем «ушел» в отставку.

Ахромеев пишет: «Те проблемы, связанные с армией, которые влияли прямо на обстановку в обществе, расстановку политических сил в стране, он со мной не обсуждал. Думаю, это не случайно. Ему было известно мое определенно критическое отношение к тому, что он не всегда использовал полномочия Президента, которые ему конституцией СССР были представлены, для поддержания законности и порядка в стране. Сдержанно он относился и к моим многочисленным просьбам, чтобы он выступил лично как Президент и осудил антиармейскую кампанию, проводимую в стране «новыми демократами». Нередко он говорил военным так: «Защищайтесь. Выступайте в печати».

В конце декабря 1988 года Ахромеев сдал дела и должность в Генеральном штабе и приступил к работе как советник Горбачева, тогда Председателя Президиума Верховного Совета и Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами страны. Ахромеев неоднократно выступал на заседаниях Съезда народных депутатов и в Верховном Совете, а также в печати со статьями, где говорил об опасности быстрого завоевания СССР странами НАТО.

В этот период наиболее ярко раскрылся характер С. Ф. Ахромеева, как государственного деятеля и дипломата. Обладающий высоким интеллектом, прекрасной памятью и обширными знаниями в военной области, он умело и гибко ведет переговоры с американцами, отстаивая интересы обороноспособности государства.

В июле 1988 года состоялся визит делегации Вооруженных сил в США, которая посетила военные базы, присутствовала на учениях сухопутных войск, вела переговоры по сокращению вооружений.

В заключение визита Ахромеев был принят президентом Р. Рейганом. Он так описывает эту встречу: «До этого мне довелось с ним встречаться и кратко беседовать в Рейкьявике, Вашингтоне и Москве. Не мне судить о компетентности Рейгана в проблемах внутренней политики США, о его способностях их решать, но есть основания полагать, что он был в этом отношении подготовленным и опытным государственным руководителем. О внешнеполитических же проблемах (в этом я имел возможность убедиться лично) он имел только общие представления. Вести переговоры и беседы даже на встречах с М. С. Горбачевым он, как правило, поручал госсекретарю Дж. Шульцу. Но меня поражала естественность и непринужденность поведения этого человека в процессе переговоров даже тогда, когда он не знал в деталях рассматриваемый вопрос. Он, видимо, считал как бы совершенно нормальным, что президенту США нужно знать только существо проблемы. Остальное сделают его помощники. Рейган был неизменно корректен, доброжелателен и подтянут.

Официальные беседы, подобные той, которую он провел со мной, продолжались (меня предупредили об этом) обычно 30 минут и очень часто завершались рассказом Р. Рейгана о каком-то подходящем к встрече случае. Так оно было и на этот раз. После моего 10-минутного рассказа о поездке по стране и пребывании в войсках он в течение 10–12 минут задавал мне вопросы, делился со мною воспоминаниями о недавно состоявшемся майском его визите в Москву, а в заключение рассказал… анекдот. Р. Рейган спросил, знаю ли я, что с фортом Худом, в котором я был на войсковом учении, тесно связана была деятельность генерала Паттона при подготовке войск в состав экспедиционных сил в Европу. (Паттон — известный американский генерал Второй мировой войны, большой мастер маневренных операций танковых войск.) Я ответил, что о воинском мастерстве генерала Паттона в ходе войны в Европе знаю хорошо, но как он готовил войска на территории США, не знаю.

Тогда послушайте, сказал Рейган. В 1943 году генерал Паттон закончил формирование и подготовку армейского корпуса, которым он командовал, к переброске в Европу. Осталось провести только итоговое корпусное учение. Он начал его проводить. Но на учении, как это у вас, военных, нередко бывает, события развивались совсем не по плану. Вскрылось много недостатков. Войска проявляли медлительность в выполнении задач, действовали недостаточно организованно, плохо взаимодействовали с авиацией, командиры опаздывали с донесениями и даже неправдиво докладывали о складывающейся обстановке. Генерал Паттон нервничал, делал внушения подчиненным, но недостатки исправить не удавалось. В конце суток, ночью, он собрал командный состав в штабной палатке, провел разбор, некоторых командиров наказал и разгневанный вышел из палатки. За ним вышли подчиненные командиры. При выходе он увидел, что часовой, который охранял палатку, где подводились итоги учения за сутки, спит. Часовой заснул на посту — этого только не хватало! Генерал Паттон тронул часового стэком, разбудил его и, сдерживая гнев, спросил: «Что ты здесь делаешь, сынок?» Часовой настолько растерялся, что даже не встал и, лежа на земле, ответил: «Я сплю, сэр». Тогда генерал Паттон, повернувшись к командирам, сказал: «Спасибо хоть этому солдату. Во всем бедламе, который происходил на этом поле сегодня, только он один сказал мне правду».

На этом мы распрощались с президентом Р. Рейганом. И хотя беседа с президентом закончилась этим шутливым офицерским анекдотом, в целом визит имел большое значение как для нас, так и для американского военного руководства. Мы поняли, что непроходимой пропасти между нами нет. Сложилось убеждение, что при желании могут добиться договоренностей не только политические руководители, но и военные. Между военными СССР и Соединенных Штатов возникло и стало укрепляться взаимопонимание и определенное доверие».

В переговорах с США С. Ф. Ахромеев упорно отстаивал интересы государства, грамотно обосновывал свои методы. Даже американцы, имевшие с ним дело, стали уважать его за высочайший профессионализм.

Тогда наиболее серьезные и напряженные переговоры шли по поводу советской ракеты «Ока», именовавшейся на западе «СС-23». Это была новейшая ракета конструктора С. П. Непобедимого.

Американцы настаивали на включении в договор ракеты «Ока», хотя она под условия договора не подпадала.

Ликвидации подлежали ракеты средней (от 1000 до 5500 км) и меньшей (от 500 до 1000 км) дальности. Максимальная испытанная дальность «Оки» была 400 километров.