Кроме того, мне показывают фотографии трех мужиков. Однако ничего общего с тем человеком они не имеют. Я узнаю, что это те самые люди, с которыми Коцик был вчера вечером, перед тем как поцеловал радиатор автомобиля. Все трое его товарищи еще со школы. Собирались раз в два месяца. Расписывали пульку, выпивали пару бутылочек коньяка и расползались по домам до следующего раза.

На улицу я выхожу только под вечер, и сразу направляюсь в свою контору, которая, уж не знаю хорошо это или нет, находиться недалеко от отделения милиции.

Офис предприятия, в котором несколько часов назад появилась свободная рабочая вакансия, что не может не радовать социальную службу по трудоустройству, находиться в четырехкомнатной квартире на первом этаже старого купеческого дома, построенного еще при царе Горохе. Рядом располагается юридическая консультация, что весьма кстати, если учесть, что львиная доля дел, которыми мы занимаемся, связана с семейными проблемами, и нашим клиентам не надо далеко ходить.

В коридоре офиса уже успели повесить портрет стриженного под ежик амбала в траурной рамке и некролог.

Егоров пришел в «Зету +» всего лишь пару месяцев назад и не собирался здесь долго задерживаться. Это был классический тип телохранителя «гориллы», метр девяносто пять ростом, с грудой накаченных мышц, узким лбом и нечего не выражающими маленькими поросячьими глазками. Предел его мечтаний заключался в том, чтобы попасть в секьюрити к какому-нибудь промышленному магнату или поп-звезде. Он угадал лишь наполовину: его работа у нас действительно оказалась временной, вот только окончилась она не так, как он себе это представлял.

Кроме Павла в офисе нет ни души. Мой шеф стоит возле большого аквариума и наблюдает за плавающими в нем плоскими полосатыми рыбками, названия которых я никак не могу запомнить.

Узнав меня по шагам, он спрашивает, не поворачивая головы:

— Ну, как все прошло?

— Не особенно. До сих пор понять не могу, как я мог проработать в том зверинце лучшие годы моей жизни?

— Что они собираются делать по этому делу?

— Своими планами они со мной не делились. Думаю, они будут просто ждать, пока Коцик не окажется в говорящем состоянии и не сообщит что-либо новенькое. А если он окочурится, тогда наезд на него окажется просто несчастным случаем, а все рассказанное нами — лишь плодом нашего больного воображения. Нам поставят диагноз — прогрессирующая шизофрения, затем скорая помощь быстренько доставит нас в соответствующее заведение, где мы проведем весь остаток нашей жизни, клея картонные коробочки.

— Но есть еще и мелкокалиберная винтовка. Ты про нее забыл?

— Вот это меня и пугает больше всего. Шитрин ведь весьма красноречиво намекнул на незаконное хранение оружия.

— Что ты предлагаешь?

— Мы должны продолжать расследование. Разве Коцик не нанял нас, чтобы мы выяснили все по поводу личности его недоброжелателя? Во-вторых, как я уже сказал, разобраться в этом деле — в моих интересах. И, наконец, не можем же мы позволить безнаказанно убивать наших людей? Да, я не питал к покойному особых симпатий и имел невысокое мнение про его умственные способности, но бездействие в этом случае, согласись, не самая лучшая реклама для такой фирмы как наша. Я прекрасно понимаю, что если Егоров и наш клиент всего лишь жертвы случайного наезда, то виновника, скорее всего, мы никогда не найдем, раз это уже не сделали сразу по горячим следам, но заарканить эту обезьяну в коричневом пальто — наша святая обязанность.

— Значит, ты все-таки не думаешь, что между этими двумя случаями есть связь?

— Если она и есть, то вовсе не такая как думает это недоумок Шитрин. Свои доводы по этому поводу я уже сообщал. Если мало, вот тебе еще несколько. Все поведение этого типа говорит о том, что это не профессиональный преступник. Он действовал как дилетант.

— Хороший дилетант. Сделал из нас клоунов!

— А я и не утверждал, что он идиот. Есть два типа дилетантов: один уверен, что он гений, что ему все известно, и в результате, он еще не успевает начать, а уже делает кучу ошибок. Второй тип, это тот, кто прекрасно осознает отсутствие опыта, поэтому он сотню раз может просчитать каждую мелочь, каждый пусть самый маленький шажочек, каждое «а вдруг» и только тогда начнет действовать. Разница между профессионалом и им только в том, что первый работает быстро и автоматически, а второй — осторожно и медленно. Единственно где он оплошал, так это в отношении меня, да и не ошибка это вовсе. Просто обстоятельства сложились не в его пользу. Откуда было ему знать, что от меня ушла жена, и только поэтому я две недели напролет хлестал водку? Но он и здесь учел это «а вдруг». А вдруг я пойду в милицию и все им расскажу и, когда он принесет мне оружие и бабки, его тут же повяжут? Поэтому он и застраховался, назвав мне другое место нашей с ним встречи. Способ, который он избрал, прост до гениальности. Да если бы вы следили за мной от самого дома, ничего бы не изменилось! Он исчез так быстро, как и появился. Что скажешь?

Павел соглашается с моими доводами. Я прошу у него на завтра машину, так как моя в ремонте, но он мне отказывает. Похороны Егорова состояться завтра в час дня и транспорт понадобиться весь. Тогда я прошу помощника. Он морщится, но все-таки дает добро.

— Можешь взять Вано. С чего начнешь?

— С Коцика и начну. Нужно побольше узнать, что за жизнь вел сей достойный гражданин. Плохо будет, если он загнется.

Павел достает записную книжку.

— Я тут, пока тебя ждал, уже навел кой-какие справки. Запиши на всякий случай адрес его супруги Ольги Коцик. Она с сыном уже полтора года живет отдельно от мужа, однако развод все еще не оформили.

— Отлично. С нее и начну. Завтра утром я сюда заезжать не буду, а ты скажи Вано, пусть на его фирму съездит, с коллегами пообщается.

Некоторое время мы еще разговариваем, потом разъезжаемся по домам.

Утро следующего дня будит меня своим ярким солнечным светом. Я отлично выспался и чувствую себя готовым к любой деятельности. Несмотря на перипетии двух последних дней (а, скорее всего, благодаря им, ведь клин клином вышибают) я чувствую, что ко мне снова вернулись хорошее настроение и любовь к жизни.

Я принимаю душ, бреюсь. Рассматривая свое лицо в зеркало в ванной комнате, вдруг ловлю себя на мысли о том, что уж очень давно я не бегал по бабам. Как не странно, но именно это дает мне удачную подсказку для начала моих поисков.

Через полтора часа я умытый, побритый, поглаженный, наодеколоненный и прилизанный со всех сторон, стою с коробкой дорогих конфет и большущей розой перед дверью в одно из отделений 4-ой городской больницы.

— Врач Маргарита Сальникова на работе? — спрашиваю я дежурную медсестру — бледное прищеватое создание с бородавкой на верхней губе.

— Да, сейчас ее смена, — отвечает мне девица, в упор рассматривая меня своими глазами цвета отстоявшихся помоев.