— Оружие?

— Вы его получите. Послезавтра вы выйдете из дому, утром. Учтите, что в начале девятого вы уже должны быть на месте. Из дома до вокзала поедите на метро. Потом автобусом. Выйдете на две остановки раньше и до места пройдете пешком. Там я вам передам ружье и пятьдесят процентов вашего гонорара.

— Когда я получу остальные деньги?

— После того, как выполните поручение. Я вас найду, когда буду убежден, что работа сделана.

— Ладно, черт с вами, но учтите, если вы вздумаете меня кинуть, то я вас все равно найду, где угодно.

— Не беспокойтесь, я с вами рассчитаюсь.

— А как насчет выстрелов? Они будут слышны. Винтовка, как я понимаю, будет без глушителя?

— Винтовка мелкокалиберная, не думаю, что звук будет очень громкий.

Достаточный, чтобы на него обратили внимание. По утрам в том месте весьма людно. Студенты идут на лекции.

— Я подумаю над этим, но если даже ничего не получиться, это не страшно. Могут подумать, что это просто звук лопнувшей шины.

Мне хочется спросить его, сравнивал ли он когда-нибудь звук выстрела и лопнувшей шины, но не делаю этого. В конце концов, не все ли мне равно, если я ни в кого не буду стрелять?

Мой «работодатель» посвящает меня во все нюансы задуманного им предприятия.

Разговор ведет начальственным тоном, уверенный, что именно он хозяин положения. Я не собираюсь рассеивать это заблуждение, а наоборот пытаюсь еще больше усилить его.

— Видите ли, — говорю просительным тоном. — Не могли бы вы дать мне сейчас немного? В счет аванса. Я совершенно на мели и понимаете…

— Нет, — строго говорит он, — это хорошо, что на мели. Вам нужно отдохнуть. После завтра вы должны быть в форме.

Он некоторое время сидит молча, потом вдруг резко спрашивает, словно осененный какой-то идеей.

— Скажите, Лысков, а из мелкокалиберного оружия можно убить?

— Еще как. Правда все будет зависеть от расстояния и смотря куда попадешь.

— В нашем случае?

— В вашем случае, — отвечаю я, делая акцент на втором слове, — расстояния от дома до проезжей части не очень большое. Так что если попасть в голову, то… Вот только после этого, он вряд ли вернет вам ваши деньги.

— Черт с ним с долгом. Сделайте это!

Вот теперь мы перешли к действительно серьезному разговору! А я все ломал голову, зачем было устраивать такую котовасию? Наблюдать за мной несколько дней! Неужели лишь затем, чтобы всадить в задницу какому-то хмырю маленький кусочек свинца? Как я уже говорил, попугать человека можно более простым и дешевым способом. Не сомневаюсь теперь, что все сказанное ранее было не более чем прелюдией, разведкой боем, так сказать. Он хотел выяснить, способен ли я совершить преступление.

Прежде чем согласиться поиграть в Леона-киллера, я для порядка ломаюсь, но в конце концов говорю окей. Нам требуется еще некоторое время, чтобы сойтись в цене, потом еще раз уточняем все детали. Я спрашиваю его, нет ли другого, более тихого местечка для засады.

— Для такого оружия, какое будет у вас, другого места нет, — отвечает он. — Сами сказали, что убойная дальность полета пули не очень большая.

Перед тем как нам проститься, он требует, чтобы я повторил все от начала и до конца. Убедившись, что до меня дошло правильно, он уходит.

Я остаюсь один и начинаю размышлять. Итак, кто-то кого-то захотел убить. Что ж ситуация в наше время весьма не редкая. Однако самому ему не хочется марать руки, поэтому ему нужен человек, способный это сделать за него. С криминальным миром в поисках киллера он связываться не желает. Что же тогда ему делать?

И тут он вспоминает, что один из его знакомых упоминал об одном менте, который, не моргнувши глазом, оправил на тот свет двух бандитов, одного за другим. Каким-то образом ему удается узнать, что в милиции этот человек больше не работает. Мало того, одно время он подозревался в некоторых не очень достойных вещах. Что ж, прекрасно. Больше вероятность, что это то, что нужно. Надо за ним понаблюдать. Он начинает следить за квартирой бывшего мента и видит, как тот каждый день совершает променад по одному и тому же маршруту, от дома к магазину, откуда возвращается нагруженный бутылками с винищем.

И вот здесь наблюдавшим делается совершенно неправильный вывод. Он не знает, что этот бывший слуга закона работает на одно детективное агентство. Ему также не известно, что недавно он разошелся с женой и не нашел ничего лучшего как утопить свои иллюзии, относительно семейного счастья, на дне стакана, но что долго это не продлиться.

Хорошо, если бы я оказался прав. Тогда можно расставить ловушки и поймать этого типа. Но я понимаю, что возможна и совсем другая версия: мною просто хотят воспользоваться, а когда я грохну человека, то наступит моя очередь и охраняющим правопорядок достанется два трупа, как жертвы так и его убийцы с оружием преступления в руках.

Мне не нравиться, что я даже толком не рассмотрел этого типа. Теперь до меня доходит, что он неспроста устроил нашу встречу в таком месте, потому что, если бы мне вдруг понадобились свидетели нашего разговора, вряд ли можно было на кого-нибудь рассчитывать. Большинство посетителей завтра даже имени своего не вспомнят, не то что постороннего человека. Продавщица у стойки — тоже самое. Для нее все ханыги одинаковые. Столик также не случаен. Вопящая в самые уши музыка полностью исключала возможность записи разговора, если бы мне пришла в голову мысль захватить с собой диктофон. Очень осторожный тип, но именно поэтому я склоняюсь в пользу своей первой версии.

Все это я рассказал своему начальничку до мельчайших подробностей. Парень он умный и не задает мне глупых вопросов, типа, зачем я согласился на это дело. Понимает, что это хоть и рискованный, но самый оптимальный вариант.

— Ну и что ты об этом всем думаешь? — спрашиваю я его.

— Предпочту сначала услышать твое мнение.

— Думаю, что ты должен удвоить мне плату за тот каторжный труд, который выполняю я, горбатясь на твою контору. Ведь не часто же тебе будут попадаться такие как я работники, которые еще с дивана не приподнялись, а большую часть дела уже сделали: быстро, надежно и дешево. Никаких накладных расходов. Ты только посмотри, как удачно все сложилось. Теперь нам не надо драть задницы, охраняя этого, как его, Коцика-Поцика. Раз я сам и должен нанести удар.

— У тебя уже есть план?

— Нет, — я смотрю на часы, — но сейчас только пять часов вечера и у нас впереди еще вечер и ночь, чтобы что-то придумать. Уйма времени. Только давай сначала съедим что-нибудь. Так жрать хочется, что ни о чем другом думать не могу.

Мы ужинаем жаренной картошкой и яичницей, после я начинаю излагать свои соображения.

В восемь часов утра следующего дня я уже отчитываю последние шаги, отделяющие меня от назначенного места. В руке я несу тубус, каким пользуются инженеры и другие технические работники для переноски чертежей. Улицы пустотой не отличаются. Студенты спешат на занятия.