— Опять воровать пришел? — громко спросил стоящего в паре метров наглого енота, без всякой надежды на возможное понимание.

Но у того на морде было написано явное понимание, и его взгляд упирался в окровавленную кучу костей, с которой было срезано еще не все мясо. Ему очень хотелось отведать свежей требухи своего давнего врага — явно ведь не первый раз этот лифифен здесь охотился. И пока не было меня, можно легко догадаться, кто был объектом этой охоты. При всем этом енот не решался нагло подойти и ждал моего прямого разрешения, — я почему-то уже не сомневался в его способности прочитать мои эмоции. Видя мои раздумья, енот быстро сбегал к своей норе и вскоре вернулся оттуда, принеся в зубах самый настоящий сапог, положив его недалеко от меня. «Ну и дела…» — проскочила мысль удивления, отразившись на моем лице. Не успел я еще подумать о том, что одного сапога мне будет маловато, как зверь опять развернулся к своему логову и принес второй. «Вот это уже совсем другое дело!» — довольная улыбка проскочила на моих губах, и я махнул зверю рукой — мол, «подходи, угощайся». Сам же решил быстренько ополоснуться от крови и грязи, которая на меня налипла, пока дрался и затем разделывал тушу.

«Теперь попробуем узнать мнение колечка об этих интересных сапожках».

Как прекрасно вновь ощутить себя чистым и имеющим некоторые перспективы на ближайшее будущее человеком. Наконец-то первая человеческая вещь, которая досталась мне в этом мире благодаря своим собственным игровым действиям. С немалой долей риска для жизни, надо заметить.

«Огненный геккон. Обитает только около действующих вулканов в горячих зонах. 276-й уровень».

Петруш тогда говорил об определенной глючности перстня — похоже, я сейчас наблюдаю именно тот самый случай. Ибо вместо изображения сапога он показывает на своем голографическом экране какую-то непонятную ящерицу с коротким мясистым хвостом. Второй сапог для него выглядит точно так же, только уровень уже 277-й. Ладно, поверю не тексту, написанному на экране, а своим собственным глазам. «Эх, жалко, сапожки мне немного великоваты», — ноги в них буквально проваливаются, но так ходить по острым камням и сухим сосновым шишкам будет гораздо приятнее. Поднявшись с земли, сделал несколько шагов в сторону костра: пора подкинуть дров. Едва огненные искры, вылетев из огня, коснулись сапог, они вдруг резко сжались, плотно обхватив мои ноги. Но и это было еще не все — в глазах резко потемнело, подступило сильнейшее головокружение, как от большой потери крови, руки-ноги мгновенно ослабли, и я свалился на землю прямо там, где стоял, причем обе ноги оказались в пламени костра.

«Сгорят же на фиг!» — пришла в голову запоздалая мысль, но попытка вытащить ноги из огня ни к чему не привела — тело не слушалось управляющих сигналов. Так я и лежал, не в силах пошевелиться, ожидая, когда вслед за сапогами начнет гореть моя собственная плоть, только это почему-то никак не наступало и не наступало. Даже просто жарко не было, хотя последняя подброшенная партия дров уже практически полностью прогорела, превратившись в красные угли.

Только еще через десяток минут ко мне наконец вернулась способность шевелиться. Вытащив ноги из костра, ощупал их руками, не веря своим глазам, говорившим об их полнейшей целости и сохранности. Сапоги тоже сильно изменились. Если изначально они были черного цвета, то теперь стали темно-медными, с мелкими чешуйками мягкой, легко растягивающейся кожи. Стащив с левой ноги сапог, вновь задействовал перстень-определитель…

«Великий Архимаг Агус некогда поспорил со своими учениками, доказывая, что сможет изменить любое живое существо так, как никто не делал до него, но ученики должны были придумать особенно оригинальное решение для конечного результата его работы. По условию задачи существо должно обязательно понравиться или стать исключительно полезным человеку года Империи, которым тогда стал путешественник Фролос благодаря своим занимательным рассказам, напечатанным в Королевском Журнале. Ученики догадывались, что Архимаг спорит с ними не просто так, а имеет для предъявления что-то уже давно готовое, потому решили разыграть своего учителя и спросили путешественника — чего больше всего не хватало ему в его странствиях? — предварительно выяснив, о чем он так часто упоминал в своих очерках, заранее предполагая нужный результат. Хороших сапог — не думая, сразу ответил тот, как они и хотели. И Архимагу Агусу пришлось отставить в сторону свою заранее сделанную заготовку — необычное ездовое животное, которое он изначально хотел показать. Но все равно он сумел выиграть спор, о котором быстро узнала вся Империя. Целый год кропотливой работы ушел у него на изменение двух живых огненных гекконов в самые обычные с виду сапоги, подаренные путешественнику с большой помпой в присутствии его императорского величества. Через двадцать лет Фролос бесследно пропал в очередной экспедиции, и с тех пор про его невероятную обувь было ничего не известно».

Впервые перстень разродился столь подробной информацией, пролистав которую, я наконец обнаружил, собственно, описание самого предмета:

«Симбионт. Питается аурой и жизненной силой хозяина. Передает ему при первом контакте свои изначальные главные свойства и обеспечивает увеличение других личных характеристик при постоянном контакте. После гибели хозяина привязка и полная невосприимчивость к другому человеку сохраняется в течение 10 лет. Передаваемое новому владельцу главное свойство симбионта — 100 % иммунитет к огню и высоким температурам. При продолжительном контакте с телом хозяина происходит существенное увеличение наносимого ударами ног урона противникам за счет мгновенной концентрации ауры. Обеспечивается мгновенное затирание аурных следов на расстоянии двух метров. Полная защита от физических повреждений прикрываемого симбионтом участка тела хозяина, пока у того имеется жизненная сила».

Прочитав текст до конца, надолго выпал в осадок. Даже и не верилось, но факт своей неожиданной стойкости к горячему пламени я уже наблюдал. Опять натянув снятый сапог, вновь подбросил в костер дров, преодолевая все еще действующую слабость. До готовности мяса, по моим внутренним ощущениям, стоило еще немного подождать, несмотря на резко обозначившийся голод.

Пока я валялся без сил и выяснял, какое свалилось на меня «новое счастье», наглый енот не терял зря время, подъев всю требуху и объев оставшееся мясо с костей лифифена, став в итоге круглым как мячик за счет раздувшихся боков. Да и уходить к себе в логово он не торопился: вдруг ему чего-то еще вкусного случайно обломится с моего стола? Таким своим поведением он явно показывал мне — других опасных гостей пока можно не ждать, мы здесь самые «толстые». Если не будет лезть и пытаться что-либо стащить без спросу, пусть остается, я не против даже такой компании.

Хоть до полной готовности мяса следовало еще ждать, голод все же победил во мне гурмана. Решив проверить некоторые догадки, попробовал доставать печеное мясо своими руками прямо через огонь, разгребая горячие угли и прокалившийся песок. Кожа на руках сразу же изменила цвет на темно-медный, и пламя не могло прикоснуться к ней, в миллиметре натыкаясь на невидимый барьер, даже мелкие волосики не обгорали. Излишнее инфракрасное излучение тоже явно отталкивалось кожей. «Хм, с таким иммунитетом к огню я запросто смогу работать кузнецом практически без инструментов, придавая раскаченному металлу форму как какому-то куску пластилина», — возникла мысль восхищения в моей голове, когда я достал столь желанный для желудка сверток. «А хорошо получилось, я молодец!» — похвалил сам себя, поедая аппетитный кусок мяса. Действительно, пропечься до самого конца он не успел, получилось оригинальное блюдо с кровью, но тем не менее очень вкусное. Несмотря на чувство жуткого голода, благодаря которому можно съесть практически любую еду, невзирая на ее вкус, постоянно сдерживал свои животные порывы как можно скорее все сожрать и медленно смаковал тонкие кусочки, отрезаемые от большого ножом. Наглый енот подошел вплотную и так активно нюхал воздух, что мне даже стало смешно.