Перекусив очередным армейским пайком и собрав свои нехитрые пожитки в наполовину опустевший рюкзак, приторочил посох к клапану и отправился в путь. До нужной скалы тут совсем близко. Отсюда можно ее хорошо разглядеть, но придется лазать по камням, а потом подниматься по совершенно отвесной скале. Быстро точно не получится. Вначале я даже немного поборолся с собой: очень хотелось остаться внизу еще на денек и сделать из уже просохшей, а затем хорошо размятой мной во время тренировок шкуры монстра набедренную повязку. Наколенники и налокотники пригодятся в горах, да и по жизни тоже не станут лишними, только для их изготовления у меня уже не хватало времени — чувства торопили в путь, буквально подталкивая в спину. Потому шкура тоже пошла в рюкзак: как появится свободное время — займусь кожевенным делом.

Заметно возросшие силы позволяли мне делать совершенно невероятное — к примеру, я легко мог несколько раз подряд подтянуться всего на одном пальце левой руки. Но и эти возможности не делали подъема по отвесной стене простым и легким. Скала крошилась, камни, за которые я цеплялся, то и дело норовили выскочить из своей основы. Приходилось выдалбливать ножом углубления, за которые уже можно схватиться рукой, а затем поставить ногу. И так метр за метром я неуклонно полз вверх без всякой страховки, едва не сорвавшись пару раз, пока не прекратил доверять предательски торчащим и с первого взгляда вполне надежным камням. Более того, теперь первым делом старался выковырять эти камни ножом из скалы, дабы получить вполне надежное углубление.

Когда путь вверх перешел за две трети, погода вдруг начала резко портиться. Сначала стал задувать резкий порывистый ветер, словно нарочно желавший сбросить жалкого человечка со скалы. Затем небо затянулось легкой дымкой, и вскоре солнце уже закрывали тяжелые тучи. Приближалась сильная буря, и только теперь становились понятны утренние чувства, толкавшие в путь. Стоило тогда лишь немного промедлить — и о восхождении можно было смело забыть, пока буря окончательно не утихнет. Впрочем сейчас по идее нужно срочно спускаться, пока не полило, но вниз мне уже точно не успеть.

В расщелину, за которой начиналась приличная пещера, я забрался с первыми каплями дождя. Ветер усилился еще больше, едва не скинув меня с небольшого уступа, за которым начиналась спасительная темнота открывающегося разлома. Проскользнув в достаточно неудобный лаз между острыми камнями, зажег фонарь в перстне, вставая в полный рост на ровном полу. «Ну и бардак!» — вылезла самая громкая мысль после первого взгляда на многочисленные обглоданные кости и черепа самых разных зверей, валяющиеся повсюду. Не одно поколение крылатых зубастиков притаскивало сюда свою добычу, совершенно не заботясь последующим выбрасыванием мусора. Выглянув наружу и убедившись в исключительно долговременном характере начавшегося дождя, решил навести здесь хоть какой-то порядок, ибо просидеть несколько суток кряду в этом импровизированном кладбище, дожидаясь хорошей погоды, совершенно не хотелось. Периодически направлял лазерную указку на собираемые и подтаскиваемые к выходу кости, дабы узнать, кому они раньше принадлежали. Перстень-определитель исправно сообщал, кто стал очередным неудачником, попавшись на обед крылатому хищнику. Косули и кабаны, олени и волки, бобры и рыси — кого здесь только не было. Даже костяк небольшого горного медведя попался, когда пещера уже была расчищена мной примерно наполовину. В некоторых случаях перстень сообщал о пригодности тех или иных костей для поделок мастеров или об их алхимической ценности — такие я откладывал в сторону, собираясь разобраться с ними потом. Прошло несколько часов, снаружи потемнело, наступала ночь, а буря только-только расходилась. Даже не представляю, как там сейчас внизу, но точно не рай. Аппетита не было, спать тоже пока не тянуло, несмотря на насыщенный нагрузками день, потому продолжил монотонно собирать и оттаскивать к выходу кости и выкидывать их наружу. Час, другой, третий, четвертый. И вот уже остается довольно небольшая кучка, среди которой вдруг, резко вздрогнув, опознал настоящий человеческий череп.

— Как же тебя, беднягу, сюда занесло? — высказался вслух, адресуя свой риторический вопрос каменным стенам.

Они, естественно, на него ничего не ответили, и только ветер продолжил громко завывать где-то снаружи. «Если здесь валяется человеческий череп, значит, нужно внимательно поискать ценные вещи его бывшего владельца, — промелькнула хозяйственная мысля, — вряд ли тварюшки схарчили их вместе со всем остальным».

Перстень про череп сказал самую обычную банальность:

«Человеческий череп. Пригоден исключительно для изготовления своеобразных украшений интерьеров из-за своей старости и низкой прочности».

Добросав наружу последние кости из кучи, обнаружил в самом углу то самое, ради чего я и влез сюда. По внешнему виду это был какой-то пояс в виде слишком плоской змеи с широкой головой и прицепленной к нему сумочкой, больше всего похожей на очень маленькую борсетку для водительских прав и кредитных карт, только без молнии.

«Морской змей. Обитает исключительно в Море Трех Бурь. 328-й уровень».

«Ничего себе поясок…» — Изображение огромного змея, опутывающего и разрывающего своим телом пополам трехмачтовый парусник на голографическом экране, в очередной раз загоняло меня в логический тупик. Опять ведь какая-то обезображенная с помощью магии редкая тварюшка. При наведении лазерного луча на борсетку перстень вообще ничего не отображал, как будто ее и не было вовсе. Вероятно, новая информация появится, если этот «пояс» надеть на себя и как-либо пробудить к жизни. «Эх, как же не хочется этого делать…» — громко вздохнув, подумал я, открывая рюкзак и пересчитывая оставшиеся армейские пайки. Если получится как с сапогами, на пару дней еды должно хватить. Мало, конечно, но все равно она рано или поздно закончится, и придется перебиваться охотой вкупе с подножным кормом. Еще раз вздохнув, перевил змеиным поясом свой голый торс. Пряжек или застежек у змея не было, однако голова крепко прилипала своим низом к хвосту, тем самым фиксируя пояс на теле. «Если сапоги из огненных гекконов для своего пробуждения потребовали огня, то „морскому змею“ подойдет только вода».

В моих логических рассуждениях вроде бы не было видимого подвоха. Однако вода из фляги, которой я сразу же облил пояс, зажмурив предварительно глаза, не дала никакого эффекта. Так, раз перстень упоминал Море Трех Бурь, где эта тварюшка должна была обитать, придется повторить попытку и вылезти наружу — там как раз сейчас бушует буря. Мысленно перекрестившись для успокоения нервов, задом высунулся из расщелины, стараясь изо всех сил удерживаться руками за мокрые камни, дабы не быть сброшенным вниз очередным резким порывом ветра. Бух! — хлопнуло что-то сверху, и меня резко толкнуло на полметра в глубь пещеры, где натекла большая лужа, после чего начались уже вполне ожидаемые потеря силы, шум в ушах и цветные пятна, постоянно мельтешащие перед глазами. Морской змей пробуждался и забирал мои жизненные силы.

Кое-как выползти из лужи и укрыться в спасительной темноте мне удалось, лишь когда небо окончательно посветлело. Начинался новый день, который вряд ли станет приятным, ибо буря даже не думала прекращаться — дождь, наоборот, стал сыпать более активно, а ветер продолжил монотонно завывать. Первым делом у нас еда: живот давно свело судорогой. Минус два пайка — одного оказалось мало, — и только теперь можно сказать: жизнь удалась! По телу растеклась приятная истома, ничего не хотелось делать, только лежать, свернувшись в позу эмбриона, и медленно копить силы, спокойно переваривая пищу, как это обычно делают хорошо перекусившие змеи. Потерев глаза, разогнал в стороны подозрительную дымку, делавшую видимую картинку слишком мутной. «Фух, вроде все нормально», — не сильно веря глазам, внимательно ощупал себя, выдав окончательное заключение. Хвост не отрос, крылья тоже, зубы во рту не изменились, рогов на голове пока нет. Впрочем, откуда им взяться — с женщинами совершенно неизвестно когда теперь получится близко пообщаться. Оставалось узнать увлекательную историю моего нового пояса, заметно изменившегося после своего пробуждения. Теперь он стал светло-бирюзового цвета, а глаза змеи, обвивавшей мой торс, подозрительно блестели. Борсетки же не было видно совсем, хотя ее присутствие на прежнем месте легко ощущалось рукой, но при этом она казалась еще более маленькой, сравнимой по размеру со спичечным коробком.