Лука прошел по кафельной плитке и взбежал по мраморным ступеням, перешагивая сразу через три, в дом. Изменение плана временное, он не сомневался. Однажды Валентина переспала с ним, хотя выбор у нее был. Вскоре она поймет: на этот раз выбора у нее нет. Скоро она приползет, умоляя его спасти свою семью от кошмара, что устроила ее мать.

Он вошел в кабинет, обошел широкий стол, где его терпеливо ждал компьютер, и вышел на балкон прямо через окно. Водный трамвайчик озарился вспышками любительских камер. Тяжелые баржи развозили по городу товары вместо грузовиков. Лука никогда не уставал от этих признаков жизни Венеции, звуков воды, бьющейся о сваи, громкого тенора гондольера, ведущего гондолу по каналам. В конце концов, его семья жила здесь на протяжении многих столетий. Лука иногда чувствовал, будто в его жилах течет не кровь, а вода из этих самых каналов.

Неожиданно Лука увидел в свете из окна дома напротив золотые глаза, совсем как у Тины. Словно вспышка света — янтарные глаза и волосы цвета меди…

Она стала красивее, чем Лука ее помнил. И он жаждал ее. И вскоре она приползет к нему. Осталось лишь немного подождать.

Тина получила адрес от Кармелы, которая крепко прижала ее к груди, прежде чем отпустить, торжественно расцеловав в обе щеки:

— Возвращайтесь, если вам что-нибудь понадобится. Я всегда помогу вам, красавица.

Тина обняла пожилую женщину, сжимая бумажку с адресом и карту, которую Кармела нарисовала для нее. Лука сказал, это недалеко.

Тина ошиблась, сев не на тот водный трамвайчик, и пришлось сойти на ближайшей остановке, чтобы пересесть на другое судно. Тина трижды терялась в темноте переулков и площадей, как слепая, пока не нашла табличку с названием улицы — значит, она на правильном пути.

Нет, она пошла на это не ради отца, который каким-то образом решил: если он поможет Лили, то облегчит задачу дочери.

Что Лили рассказала Митчу о своем тяжелом положении? Что еще связывает их — спустя более двадцати лет? Но ферма, уже заложенная в банке, буквально висела на ниточке. Еще один засушливый сезон — и мечта отца будет разрушена. Тина не могла позволить этому случиться.

Она завернула не за тот угол и выругалась себе под нос, когда пришлось возвращаться назад. Но все неудобства, связанные с ее путешествием, только усиливали гнев. Так что когда Тина дошла наконец до нужных ворот и они оказались запертыми, ее уже всю трясло от гнева. Она нажала на кнопку звонка, а когда ей ответили, сказала:

— Скажите синьору Барбариго, это Тина Хендерсон… Валентина Хендерсон. Лука должен ждать меня.

Через несколько минут ворота щелкнули, и дворецкий с каменным лицом встретил Тину в дверях, давая понять: она выглядит неподобающе для встречи с его боссом.

— Синьор Барбариго примет вас в кабинете, — сказал дворецкий и указал на рюкзак: — Не хотите ли оставить вашу сумку?

— Я возьму ее с собой, — сказала Тина, положив руку на ремешок. — Если это возможно.

Лука будет удивлен тому, что она все же пришла. Он должен понять: Тина явилась по делу, раз взяла с собой рюкзак. Кроме того, если она собирается разделить спальню с Лукой, рюкзак должен быть с ней.

Дворецкий с неодобрением кивнул и повел ее по широкой лестнице, ведущей на бельэтаж. «Потрясающее палаццо», — думала Тина, когда они поднимались. Мозаичные полы, оштукатуренные стены, невероятно высокие потолки.

Осталось всего несколько ступенек, но тут Тине стало не хватать кислорода, как будто бы воздух становился тем более разреженным, чем выше они поднимались. Но с воздухом все было нормально. Просто она вступала в логово льва — и собирается играть с ним на его территории. Внезапный всплеск страха и шанс трусливо сбежать отсюда придали ей сил.

С лестницы открылся вид на гостиную, такую элегантную…

«Так же должен выглядеть дом мамы, — думала Тина. — Вероятно, так он и выглядел до того, как Эдуардо взял ее в жены. Лили попала в зависимость собственного увлечения стеклом из Мурано и позволила своей страсти заполонить все пространство и высосать последние деньги».

Дворецкий постучался в очередные двери, впустил Тину, а потом ушел.

Ее сердце застучало сильнее, когда она увидела его.

Лев был прямо перед ней. Лука развалился в кресле за столом длиной во всю комнату. Тина не посмотрела ему в глаза, начав изучать его стол. Мужской и выразительный, с крепкими ножками, такими, что могли бы пережить еще много столетий.

— Валентина? — сказал Лука, не вставая, его темные глаза ждали ответа. — Ты сделала мне сюрприз.

— Неужели? — Тина оглянулась. — Дверь закрывается изнутри?

Он наклонил голову и нахмурился:

— А почему ты спрашиваешь?

Она стряхнула ремни рюкзака с плеч, и тот рухнул на пол. Тина набралась уверенности и произнесла с неискренней улыбкой:

— Мы будем опозорены, если нас прервут.

— М-да? — спросил Лука, как будто ему было все равно.

В какой-то момент Тина чуть не запаниковала. Может, сбежать? Столько времени прошло с ее последнего секса… Столько лет с той последней незабываемой ночи с Лукой… Она так неумела в искусстве соблазнения, так неискусна.

Тина прикоснулась пальцем к застежке куртки, поиграла с ней немного, чуть-чуть расстегивая. Она была увлечена подобной игрой и не стеснялась это показывать. Убедившись, что Лука за ней наблюдает, Тина произнесла:

— Тебе не кажется, что здесь слишком жарко?

— Я могу открыть окно, — сказал Лука осторожно, не спуская взгляда с ее пальцев.

— Все в порядке, — сказала она, внезапно почувствовав прилив сил, медленно расстегивая кофту, нежно оголяя плечи, будто это делала не она, а любовник за ее спиной, медленно потянула молнию вниз, снимая кофту с плеч. — Наверное, жарко лишь мне.

— Почему ты здесь? — Обычно бархатный голос Луки звучал холодно.

Тина улыбнулась и сняла сандалии, проклиная при этом свою неуклюжесть.

— Ты предложил мне должность, — сказала она.

Она потянула за свободный край майки, ожидая момента, когда все его внимание будет безраздельно сосредоточено на ней. Удостоверившись в этом, Тина сняла майку через голову, позволяя волосам свободно упасть на обнаженные плечи. Затем она положила руки на ремень джинсов, показывая ему груди, спрятанные за белым бюстгальтером. Это был, наверное, самый простой и скучный бюстгальтер из тех, которые Лука когда-либо видел, но другого у нее не было, да и слишком поздно беспокоиться о нижнем белье. Кроме того, судя по взгляду Луки, он едва ли вообще заметил бюстгальтер.

Этот взгляд придал ей мужество обнажить тело, которое никто не видел в течение трех долгих лет. Она затаила дыхание, когда кожа ремня проскользнула через пряжку, и расстегнула пуговицу на джинсах.

— Я принимаю предложение.