Стоявший чуть поодаль Алан Ву был одним из немногих мужчин.

Как бы меня не приняли за педофила, подумал он. Торчу в тридцати метрах от школьных ворот, наблюдаю за женщинами и детьми. Глупо.

Впрочем, Алан не очень беспокоился, здесь его никто не знал, разве что миссис Парк, управляющая гостиницей «У озера». За несколько последних недель он только с ней и перебросился парой слов.

Дождь усилился. По шоссе 108 мчались машины, из-под колес летели брызги. Никто не обращал внимания на чужака. Его охота подходила к концу, рыжеволосая женщина была здесь, она тоже пришла забрать ребенка после уроков.

Рыжеволосая?

Все матери были в шапочках, капюшонах или под зонтами. Которая из них – призрак, за которым он гоняется?

Учительница Мэри Таннер дунула в свисток, и дети устремились во двор наперегонки с дождевыми каплями. Алан искал глазами рыжеволосых. Каждый ребенок подбежал к матери или отцу и укрылся под зонтом. Крыша шапито распалась на части.

Рыжеволосый паренек и девочка с такими же яркими кудряшками нырнули под один из зонтов.

Она!

Алан следовал за ними вдоль шоссе 108, держа дистанцию. Женщина и дети перешли на другую сторону и свернули на перекрестке. Алан ускорил шаг.

У него за спиной зажглись фары. Включились дворники, разгоняя по стеклу воду. Заработал двигатель, и автомобиль тронулся с места. Алан побежал через дорогу, не глядя по сторонам, и не заметил находившуюся метрах в ста машину.

Она ехала медленно. Угрожающе медленно.

Июнь 1964

Шато-ле-Дьябль, Нормандия

Природе, как известно, нет дела до планов людей. Они готовились праздновать двадцатую годовщину Высадки, а погода хмурилась, хотя была и не настолько ужасной, чтобы напомнить ветеранам весну 1944-го.

В автобусе Алиса села сзади. Она долго колебалась, прежде чем решила поучаствовать в праздновании. По пути из Кана в Изиньи через Пуэнт-Гийом ее одолевали воспоминания. Это путешествие разительно отличалось от первого: автобус был намного удобнее, а на шоссе недавно положили новый асфальт. Флаги и гирлянды украшали деревенские площади и дома, дети пели и смеялись.

Похоже, все забыли войну, думала Алиса. По крайней мере, пытаются забыть.

Она помнила почти все. В группе кроме нее было несколько старушек – скорее, дам в возрасте, – они приехали оплакать сыновей, не успевших подарить им внуков. Две солдатские жены откровенно скучали и явно жалели, что согласились сопровождать мужей в Нормандию. Мужчины развлекались, рассказывая похабные анекдоты. Их послушать, так вся эта война – не более чем развеселая шуточная кампания. Встречи ветеранов-рейнджеров были похуже попойки болельщиков после бейсбольного матча, куда не допускаются женщины.

Алиса ни с кем не вступала в разговоры – не любила делиться воспоминаниями, но прониклась симпатией к Кристине Адамс из Вайоминга. Женщина чем-то напоминала мать Лаки. Кристина воспитывала сына одна, и его гибель у Пуэнт-Гийома лишила ее жизнь смысла. Миссис Адамс знала, что такое долгие годы одиночества. Они сблизились, и Алиса впервые рассказала свою жизнь чужому человеку.

Она провела в Австралии пятнадцать лет. Преподавала французский. Замены Лаки не нашла – ни в своем сердце, ни в постели. В начале 1950-х, после пяти лет молчания, написала родителям Лаки. В Личфилде все считали, что она покончила с собой в ту первую поездку во Францию. Переписка стала регулярной, родные покойного жениха настаивали на ее возвращении, и в 1959-м Алиса сдалась. В личфилдском колледже открылась вакансия, и она переехала. У нее началась почти нормальная жизнь, в которой было все, кроме любви. Она не раз отвергала предложения руки и сердца от коллег, сраженных красотой молодой вдовы. Алиса отреклась от любви и не жалела об этом. Многие женщины жили без любви: одних мужья считали уродками, другие слишком рано вступили в брак и обзавелись ребенком. Да мало ли причин… Сорокалетняя Алиса не думала, что заслуживает больше жалости, чем все остальные, ведь двадцать лет назад она узнала настоящую любовь, которая и теперь согревала ее сердце.

Деревню Де-Жюмо автобус проехал без остановки. Алиса успела заметить большую стоянку рядом с новой бетонной церковью странной геометрической формы и без колокольни. Она подумала о фермерше, которая жила здесь двадцать лет назад. Кажется, ее звали Марго… Интересно, что с ней сталось?

Через несколько минут автобус въехал на центральную площадь Шато-ле-Дьябль. Кафе «Завоеватель» стояло на прежнем месте, на окнах висели занавески в красную клетку. Группа задержалась в ресторане, ветераны выпили лишнего, размякли от воспоминаний. Захмелевший капитан вскочил с сиденья и затянул «Пять свинок».

Алиса думала о молодой паре, которую двадцать лет назад видела на пороге «Завоевателя». Они казались нереально счастливыми в самом сердце трагедии. Девушка была очень красива.

В тот момент, когда автобус свернул на узкую дорогу, ведущую к скалам, Алиса заметила лицо в окне третьего этажа.

Женщина с печалью смотрела на веселую компанию американцев. Алиса мгновенно узнала в ней девушку из прошлого и как будто увидела себя в зеркале. Ей захотелось выйти, поговорить, может быть, утешить незнакомку. Их судьбы странным образом переплелись. Когда-то они были веселы и беззаботны, потом судьба нанесла им удар.

Автобус въехал на грунтовую стоянку перед блокгаузом, напротив только что установленной мемориальной доски в память о павших героях. Ее вмуровали в памятник – современный, причудливой формы. Скульптор хотел изобразить летящие к скале штурмовые «кошки», но вышло не то паучье гнездо, не то заросли крапивы. Капитан дирижировал хором, изображал свинок, других животных с фермы и первым увидел блокгауз, памятник и утес. Все мгновенно замолчали.

Рейнджеры вышли на бескрайний пляж, ставший еще шире из-за отлива. Каждый оказался наедине с воспоминаниями и позабытыми страхами, никто не решился развеять наваждение шуткой, хотя некоторые только тем и занимались последние двадцать лет. Женщины брали мужей за руку, обнимали за талию.

Только у Кристины Адамс и Алисы не оказалось пары, и один из ветеранов сообразил, что эта красивая женщина – не солдатская жена, значит, можно с ней поболтать и на время забыть своих демонов.

– Выходит, вы ничья не жена?

Вопрос прозвучал неуклюже, и Алиса растрогалась.

– Я не одна. Тот, кого я люблю, здесь.

Он удивленно вздернул брови, Алиса улыбнулась и пояснила:

– Здесь я чувствую, что он рядом.

– Какой же я идиот! – Мужчина стукнул себя кулаком по лбу, развеселив Алису, и постарался сформулировать следующую реплику не так коряво. – Думаю, он бы гордился, что вы помните его и двадцать лет спустя.

– Благодарю вас.

– У большинства парней, которые тут полегли, не было ни жен, ни подружек, которые стали бы оплакивать их так долго.