– Оскар Арлингтон, – звучным голосом произнес генерал с седыми висками.

Оскар медленно поднялся. Он так и смотрел в потолок на звездно-полосатые флаги.

Они смеются, все надо мной смеются. И всем все известно.

Понимающая улыбка генерала окончательно лишила Оскара самообладания. Он узнал этого человека, хотя имени его не вспомнил, – генерал был частым гостем на обедах, которые устраивала Эмилия Арлингтон. Бриллианты уродливой генеральской жены сверкали ярче наград мужа, которого она все время перебивала. Как мог подкаблучник сделать карьеру в армии?

– Оскар, Оскар…

Он наконец взглянул на зависшую в пустоте руку в перчатке и пожал ее.

– Поздравляю, Оскар.

Хорошо хоть не добавил: «Мать будет тобой гордиться».

Несколько часов спустя медаль красовалась на шее Оскара, а шампанское готовилось ударить в голову. Он знал, что уже выпил лишнего, но и не думал останавливаться.

Я должен был погибнуть в Нормандии, так зачем лишать себя удовольствий? Напьюсь – и будет проще свести счеты. Чем я владею заслуженно из того, что имею? Медаль краденая, она меня душит. Деньги, дом, «плимут», пластинки Чака Берри… все это мне подарили. Спасибо, мама! Ничего этого я не заслужил. Как обстоят дела с женщинами? Внесем успокоение в души угнетенного человечества: деньги и крутая тачка делу не помогают. Можно водить «плимут» и оставаться сорокалетним девственником. Да-да, мамочка, а ты не знала? Кстати, я забыл включить маму в список имущества. Но я и ее не достоин.

Оскар бросил взгляд на отставных военных, толпившихся у столов с закусками: они предавались воспоминаниям и громко хохотали. В нынешнем собрании смешались все классы американского общества, все расы и вероисповедания, их объединил великий идеал и возвышенные воспоминания.

Армия Свободы!

Все американцы, даже дебилы-уголовники и тупые фермеры, проявили беспримерное мужество. Все – кроме него. Паршивая овца армии освободителей. Ни на что не годный слабак. Черт, какая же она тяжелая, это сволочная медаль.

Оскар выпил еще, и пол вдруг ушел у него из-под ног. Он сделал отчаянную попытку уцепиться за скатерть, но только стащил ее на пол вместе с дюжиной бокалов и двумя блюдами птифуров – к счастью, почти пустыми.

В зале стало тихо. Люди оборачивались. Генерал подошел к Оскару и шепнул ему на ухо:

– Арлингтон, старина, вы слишком много выпили. Пусть вас отвезут домой, подумайте о матушке…

Придурок! – вскипел Оскар.

– Я не Арлингтон! – завопил он. – Я номер четыре! Слышите? Я – четвертый! Живой мертвец!

Генерал и его верный адъютант практически силой вывели Оскара в сад и усадили у фонтана.

– Подышите воздухом, дружище, – сказал генерал, смочил платок и вытер с рукава слюну сенаторского сынка. – Подышите и придите в себя! Вы теперь герой Америки. С сегодняшнего вечера вы обручены этой медалью. У вас есть долг перед родиной, понимаете? Взбодритесь!

Оскар сорвал с шеи медаль и швырнул в фонтан.

– Я ходячий мертвец, генерал. Номер четыре – живой мертвец.

Генерал пожал плечами и бросил помощнику:

– Вот ведь жалость. Такое оскорбление для его матушки. Проследите за ним, только аккуратно. Не хочу, чтобы он в таком состоянии сел за руль.

Адъютант обернулся и не обнаружил порученного его заботам героя. Нет, в фонтан тот не упал: на другом конце аллеи сорвался с места «плимут» бутылочно-зеленого цвета, каким-то чудом не задев официальные лимузины с флажками у лобового стекла.

Июнь 1964

Пуэнт-Гийом, Нормандия

Барри Монро твердил охрипшим басом:

– Выходит, вы ничего не знаете, мисс? Так? Вот скотство! Если бы Лаки меня послушался… Вы должны знать, Алиса, что я остался жив только благодаря вашему Лаки! Веская причина расцеловать вас.

– Эй, эй, осади назад, старый развратник! – прикрикнул Джимми. – Я не для того тебя позвал… Хватит трепаться, лучше расскажи всю историю с самого начала, в деталях.

– Я к тому и вел. За три дня до высадки на катере состоялась та чертова жеребьевка. Насчет этого вы в курсе, Алиса?

– Да. Официальные лица объяснили. Лаки достался номер четыре.

– Вот, значит, как вам преподнесли эту историю. И вы поверили, что везунчик Лаки вытянул четверку? Лаки стал номером сто сорок восьмым, он был спасен, а я – номер пятый – мог считать себя покойником. И скулил до самой высадки. Вот глядите…

Барри показал Алисе сжатый кулак со старыми шрамами.

– Я дубасил в переборку до крови на костяшках, а хотел разбить голову! Потом придурок Арлингтон вытащил номер четыре, и никто ему не посочувствовал, тем более я. Дрянной человечишка, трус, богатей, маменькин сынок. Конгрессмен Эмилия Арлингтон, знаете такую?

Алиса покачала головой – она никогда не интересовалась политикой.

– Я знал, что мерзавец не станет изображать героя. Вытянув четвертый номер, он обделался – чистая правда! – но мы не злорадствовали. Судьба приговорила Оскара Арлингтона к смертной казни с отсрочкой исполнения наказания, и мы с ним оказались товарищами по несчастью, номер четыре и номер пять. Многие ребята вздохнули с облегчением.

Алиса слушала, слегка приоткрыв рот, напряженно хмурилась, стараясь все запомнить, то и дело убирала за ухо непослушную белокурую прядь. Двадцать лет назад она была недостижимой мечтой рейнджеров, плывших к берегам Нормандии, и вот теперь, в середине жизни, обрела плоть и кровь, и реальность превзошла все ожидания. Сама Алиса, похоже, не подозревала, как действует на мужчин.

– Кончай трепаться, переходи к фактам, – велел приятелю Джимми.

– Тебе не понять, у тебя был номер сто двадцать семь, – огрызнулся Барри. – Ладно, давай поговорим о чувствах бесчувственного ублюдка Арлингтона. В тот же вечер он пустил слух, что заплатит по десять тысяч за единицу счета. Ребята решили, что это гнусно и глупо, и были уверены: никто не согласится, а Оскар в очередной раз выставил себя дураком. Даже умереть не может по-мужски! Все хранили благоговейное молчание, а он пытался склонить чашу весов на свою сторону, бросив на нее миллионы.

– А Лаки согласился, – едва слышно произнесла Алиса.

– Да, вы правы, этот дурак принял предложение. У него был номер сто сорок восемь. И он обменял его на миллион четыреста сорок тысяч долларов. Полтора миллиона! Целое состояние. Офицеры были не в курсе – они бы не позволили. Лаки заключил безумный контракт – жизнь в обмен на деньги, и Оскар должен был выплатить всю сумму сразу после возвращения в Штаты.

– Выплатить… мертвецу, – тихо пробормотала Алиса. – Лаки не был наивным простаком и прекрасно понимал, как сильно рискует.

– Ну, не знаю… Мы говорили ему: «Подумай о скалах, фрицах, пулеметах…» – а он пожимал плечами и просто отмахивался. «Вдруг тебя убьют?» – спрашивали некоторые. «Тогда деньги получит моя невеста!» – отвечал он. Клянусь, Алиса, именно так и было. «Все мы рискуем жизнью, – говорил Лаки. – За что? За жратву, курево и потому что приказали генералы. Никто ни черта не понимает и не хочет разбираться: а вдруг поймешь, ужаснешься и дезертируешь? Я обменяю свою шкуру на полтора миллиона долларов. Добавлю остроты героическому заданию. Это окрыляет…»