Я веду их в столовую. Стол в деревенском стиле начала века. Обоих впечатляют гвозди ручной ковки. Меня они, должно быть, тоже когда-то впечатлили, но сейчас я не могу сконцентрироваться ни на чем, кроме их реакции на мою среду обитания: это почти как наблюдать за новым любовником, вторгшимся в мою жизнь. Стали им доступны какие-то мои тайны, о которых я сама забыла? Они узнали обо мне больше, чем знаю я сама? Я тоже рассматриваю эти гвозди. Познай своего врага и познаешь самого себя. Пытаюсь смотреть на эти железки, как на улику.

– Очень мило с вашей стороны потратить на нас время, Глория, но я думаю, мы сами справимся. – Это произносит агент Броди. Почесывает свою большую светловолосую голову, а его напарник сражается с перекрутившимся галстуком.

– Чепуха. Меня это… развлекает.

Броди награждает меня слабой улыбкой, и я подозреваю, что он тоже не прочь выпить «Фюм Блан», несмотря на ранний час и обстоятельства.

– А у Пи-Джея была здесь любимая комната? – спрашивает он в конце концов, понимая, что я не уйду.

Я веду их в спальню.

– Почему у Пи-Джея должна быть любимая комната в моей квартире? – Я сажусь на кровать, пристроив бокал с вином между босыми ногами. Броди и Эммет пялятся на ноги, восхищаясь тридцатидолларовым педикюром. Пи-Джей тоже им восхищался.

– У вас есть любимая комната в моей квартире?

– Но Пи-Джей ведь часто здесь бывал, – поясняет Эммет.

– Вы тоже бывали неоднократно. Дважды. Хотя мне и не нравится ваше общество.

– У вас с Пи-Джеем были… отношения. – встревает Броди. Эммет стоит на четвереньках. Он находит презервативы, припрятанные в ящике ночного столика. Презервативы классифицируются по типу. Я стараюсь держать запас рифленых и гладких, со смазкой и без, все они в ярких конфетных упаковках, их названия слегка отдают порнографией. Я бросаю взгляд на Эммета. Улыбаюсь. Похоже, он покраснел.

– Пи-Джей был моим работодателем. Многие… поддерживают отношения со своими работодателями.

– Сексуальные?

Я снова смотрю на Эммета. Он укладывает презервативы обратно в ящик, избегая моего взгляда.

– Это социологический опрос? Не думаю, что могу считаться экспертом, но предполагаю, что мы можем построить небольшой график, опросив присутствующих. Агент Эммет, сколько раз в неделю вы пялите своего босса?

– Это не социологический опрос, Глория. Это даже не гипотетический вопрос. Мы и так уже знаем, что у вас с Пи-Джеем были отношения, выходящие за рамки деловых.

– Уже знаете что? Вам это Пи-Джей рассказал? Я-то вам точно ничего такого не говорила, и мне сложно предположить, что Пи-Джей распространялся об этом. – Я делаю глоток из бокала. – А теперь напомните мне, почему это для вас так важно?

– Теперь, Глория, – Эммет спрашивает, не поднимаясь с пола, – не могли бы вы охарактеризовать свои отношения с отцом?

– Чисто сексуальные.

Эммет постукивает рукой по ночному столику, Броди не обращает на него внимания.

– Чисто сексуальные? – переспрашивает он.

– Папочка… Пи-Джей… С каждым из них я получала удовольствие, такое разное и в то же время такое похожее. – Я улыбаюсь.

Броди коротко хихикает.

– Глория, вы должны относиться к нам серьезнее. Мы спрашиваем вас лишь о том, занимался ли он с вами прикладной анатомией?

– Я изучала анатомию.

Броди упорствует:

– Насколько глубоко?

Я вижу, как позади него Эммет перекладывает свитера в моем гардеробе.

– Вы можете перечислить основные кости ноги?

– Не нужно относиться ко мне свысока.

– Как насчет косой мышцы ключицы? Можете вы, например, произвести рассечение, можете диагностировать перелом ключицы?

– А я думала, Рейк все еще отдыхает в Солнечной Долине.

– А он и отдыхает.

– Наслаждается жизнью, я надеюсь. – Надо похвалить его за честность, когда вернется. Нет ничего более пагубного для журнала, чем сотрудники, пытающиеся покрывать своего редактора. Умелые лжецы встречаются редко, а небольшая промашка может далеко завести в ходе уголовного расследования. – А вы знаете, что я еще и каннибал?

– Вы не ответили на вопрос, Глория. В медицинском свидетельстве сказано, что после вскрытия доступа к телу ни у кого не было, и у вас не было возможности его осмотреть, по крайней мере – с момента его получения по почте. Поэтому мы и хотели бы узнать, откуда вы знаете, что ключица была сломана.

– Любой студент-медик первого курса скажет вам, что ключица – одна из самых хрупких костей в теле человека. Мышечная структура плеча такова, что переломы нередки. Если кто-то жалуется на боль в плече и ограниченную подвижность руки, можно легко диагностировать перелом ключицы. Это основы основ, агент Броди. Мне кажется, агенты ФБР должны в таких вещах разбираться.

– Но вы-то не агент ФБР.

– Меня готовили к тому, чтобы стать доктором.

– Пи-Джей часто вам жаловался на боли? – Эммет, извиваясь, вылезает из-под моей кровати. В руках у него «Преступление и наказание». Еще одна улика. Он краснеет, когда я касаюсь ногой его спины, но продолжает упорствовать.

– Вы случайно не на этой почве… сблизились?

– Я хороший работник. Я помогала ему всеми способами. – Я улыбаюсь Эммету. – Медицинский диагноз теперь приравнивается к сексуальным отношениям?

Я встаю. Я беру его сжатый кулак в свои руки и раскрываю, точно дорогой подарок. Личная телефонная карточка Пи-Джея, он одолжил ее мне, еще когда я была стажером, и я усердно ею пользовалась три последующих года; вспыхнув серебром, как свежепойманная рыбка, она падает на пол. Броди вклинивается между нами. Поднимает карточку.

– Вот козел. – Я смотрю на книгу. – Это была моя закладка.

Это был один из тех посткоитальных моментов, когда тишина становится просто невыносимой; минуту назад Пи-Джей сказал мне, что получил ответ из «Алгонкина». Мы валялись на неразобранной постели в моей квартире. Я была голая и пьяная, я лежала рядом с теплой, твердой стеной его тела, словно разделяющей нас.

Он говорил, не глядя на меня.

– Так вышло, – сказал он.

Я подкатилась к нему. Уткнулась подбородком в его плечо.

– Не делай этого со мной, Пи-Джей. Я никогда тебя не прощу, если ты лжешь.

– А если я говорю правду?

– Это невозможно, – ответила я, но почувствовала, как моя кожа покрывается мурашками: я уже поняла, что он не лжет.

– Что ты будешь делать?

– А ты как думаешь, что я буду делать, Глория? – Он поворачивается ко мне лицом.

– Мы заключили сделку. – Я натягиваю на себя простыню и все равно мерзну. Я сажусь. Прислонившись к спинке кровати, замотавшись в одеяло до подбородка.