в дом. На секунду он замер, выбирая, кого сожрать первым — взрослых, которые спали в одной кровати, или ребёнка, который сопел в соседней с ними комнате. Нет, деликатес лучше оставить на потом. Помнится, будучи человеком, Нахимов любил завершать обед свежим тирамису. Времена меняются. Сегодня ночью вкусное пирожное — это спящий ребёнок.

Нахимов выпрямился, почти упершись в потолок бесформенной головой. Посередине его грязевого туловища начала расходиться щель — она постепенно расширялась, обнажая острые зубы, истекающие ядовитой слюной. Она служила ему и ядом, чтобы парализовать жертву, и желудочным соком, чтобы её переварить. Но не успел он проползти в детскую спальню, как вдалеке заревел автомобильный мотор. Казалось бы — ерунда. Нахимов сначала не обратил внимания на шум, но потом почувствовал потоки мощной энергии. В машине сидел очень сильный маг. Ранга восьмого, не меньше. А такой без проблем его прихлопнет. Нахимов испугался и выполз из дома, поспешно зарылся в землю и затаился.

Машина промчалась по деревеньке, развернулась и, взвизгнув шинами, остановилась у противоположного дома. Хлопнула дверца.

— Ангелина, выходи! — проорал пьяный мужской голос, икнул и запел: — Прекрасная Ангелина, я хочу от тебя сына… Я хочу от тебя сына и дочку…

— Ванька, ты, что ли? — протянул сонный женский голос. — Хватит меня мучить, ирод! Не пара мы с тобой! Ты — парень видный, городской. На государственной службе состоишь, по театрам катаешься. А мне такая жизнь чужда… Не хочу я в городе жить! Найди себе другую девушку! Которая тебе подойдёт лучше! И хватит уже душу травить!

— Ангелина, да я ради тебя готов… Хоть звезду с неба!

— Ах так? Звезду? Если не врёшь, то переезжай к нам в деревню. Продержишься здесь год, тогда замуж за тебя пойду!

— Год? Ха, да это для меня — плюнуть и растереть! Ангелинка, я ж для тебя до Луны и обратно… фьють! за пять минут смотаюсь!

Нахимов мысленно зарычал. Нельзя рисковать, нельзя. Придётся поискать корм в другом месте. Подождав, когда маг зайдёт в дом и уснёт, Нахимов пополз прочь от деревни — незаметно, под землёй. Никто так и не узнал, что жителей деревни спасла любовная драма местной свинарки и богатого тульского полковника. Лишь на следующее утро одна семья обнаружит у себя дома странные грязевые следы и поднимет панику — мол, к ним заглянуло на огонёк Краснодарское чудовище. Но никто им не поверит.

* * *

Когда я проснулся, Кристины уже не было — как всегда, ранняя пташка. Наверное, уже пошла в столовую. Я неспешно умылся, оделся и тоже потопал завтракать. По дороге я распланировал день — всё-таки завтра мы уедем из Москвы, и надо бы запастись приятными воспоминаниями и посмотреть достопримечательности. Я так задумался, что на повороте случайно влетел в невысокую тёмненькую девушку, которая держала за руку маленького мальчика.

— Простите, — пробормотал я.

— И всё? Больше ничего не скажешь? — с претензией произнесла девушка.

Я озадаченно оглянулся и тупо спросил:

— Что?

— Серьёзно, вот так просто сбежишь? И даже не поздороваешься со своим сыном? — девушка подтолкнула мальчика вперёд и велела: — Скажи своему папе «привет».

Глава 5

— Серьёзно, вот так просто сбежишь? И даже не поздороваешься со своим сыном? — девушка подтолкнула мальчика вперёд и велела: — Скажи своему папе «привет».

Я нахмурился. Настроение у меня было смурным — так всегда бывает по утрам. Мне сначала нужно проснуться, смириться с тем, что впереди меня ждёт прекрасный день, наполненный не менее прекрасными делами, а уж потом… Потом я, может быть, и порадуюсь. Разумеется, военная жизнь научила меня быстро подниматься с кровати в любое время суток, моментально одеваться и трезво соображать, несмотря на трёхдневный недосып. Однако это не означало, что я делал это с удовольствием. Эх, мой идеальный день — проснуться часов в десять, поваляться в кровати, выпить чашечку чая, закусить печеньем, всё это в тишине и спокойствии. И желательно — в уединении. Почему-то у большинства людей в начале дня словно пропеллер в одном месте жужжит — мельтешат туда-сюда, болтают без умолку, что-то от меня хотят… В общем, чрезмерно бодрые жаворонки — то ещё оружие массового поражения.

Так что в другой ситуации я бы пошутил, но сейчас — вздохнул, потёр глаза и, нахмурившись, процедил:

— Девушка, я первый раз в жизни вас вижу.

Дамочка сперва демонстративно схватилась за сердце, потом фальшиво заплакала, зажала мальчику уши и потребовала:

— Не смей говорить такое при нашем сыне! Ты что, хочешь развить в нём комплексы? Хочешь, чтобы он думал, будто родители его не любят? Как ты можешь! А ведь говорил, что никогда не откажешься от сына! Говорил, что хочешь наследника! Зря я тебя послушала…. Зря не настояла, чтобы ты сходил в аптеку! Стихоплёт! — она скривилась и писклявым голоском протянула: — С презервативом не те ощущения…

Так как я столкнулся с ней в коридоре неподалёку от столовой, то вокруг нас начала постепенно образовываться толпа — место здесь было проходное, народ спешил на завтрак. Дамочка, почувствовав, что на неё обращено внимание десятков людей, специально повысила голос и воскликнула:

— Что же это делается-то⁈ Аристократам нынче всё с рук сходит? Захочет — может сына бросить, а захочет — и убить может?

Я мысленно закатил глаза. Да она — мастер неуместных и необоснованных сравнений. Как связаны брошенные дети с убийствами? Наверное, таким же образом как пьяные водители с чернокнижниками-маньяками. Вилка, солнце, тридцать восемь. Но несмотря на то, что речь взбудораженной дамочки больше напоминала бред истерички, я поймал на себе несколько осуждающих взглядов. Из глубины души медленно поднималось раздражение, и с каждой секундой оно увеличивалось в раз в сто. К тому же на краю сознания маячила мысль — а вдруг Марк Ломоносов умудрился загулять? Да, судя по возрасту ребёнка, Марку в то время было лет четырнадцать, но это вполне возможно. В общем, я решил пойти ва-банк, сблефовать и вывести дамочку на чистую воду. А если Марк действительно сделал сына — ну что ж, придётся нанять няню и… Ну не знаю, купить книжку по воспитанию? В конце концов, технически это мой ребёнок по крови.

— Хорошо, — громко произнёс я, прерывая вопли темноволосой дамочки. — Если вы утверждаете, что это мой сын, то значит, мы едем в магическую лабораторию и сдаём тест на родство.

Я пристально смотрел на неё, отслеживая реакцию, и заметил, как слегка испуганно расширились её глаза. Дамочка занервничала, но надо отдать ей должное — она быстро взяла эмоции под контроль и,