‒ Моя заслуга лишь в том, что я предложил тебя испытать камнем Роуха, ‒ усмехнулся старик, ‒ все остальное ты сделал сам.

‒ Так что сейчас не так?

‒ Старейшины озабочены твоим наследием…

‒ Я еще не так стар, чтобы переживать за мое наследие.

Слова волхва мне не нравились. Совет однозначно попытается навязать мне женитьбу и, скорее всего, подыскал подходящую, по их мнению, избранницу. Возвращение Киры теперь виделось совершенно в другом свете. Нервозность Кристофа оп поводу Вилии тоже была понятна.

‒ Старик! ‒ обратился я к Магору. ‒ Я уже выбрал женщину для себя и владетельницу для Гримхайла, пусть старейшины смирятся с этим.

Желания старейшин я выполнять не собирался по их малейшей прихоти. Дело было не только в камне Роуха, но и в том, что я собственными руками принес в эту страну мир и процветание и заслуживаю вершить собственную судьбу сам, а не идти на попятную у чужих, пусть и таких влиятельных, глав кланов.

‒ Я рад, что ты тверд в своем намерении, ‒ волхв склонился передо мной, ‒ и горд тем, что ты наш правитель. Но помни, если старейшины будут недовольны твоим выбором, предложи им повременить с выбором жены для тебя.

Советы Магора всегда были очень ценны, не прислушивайся я к нему изначально, никогда бы не стал тем, кто я есть сейчас. Мне очень хотелось поскорее назвать Вилию своей женой, но я прекрасно понимал, что спешка только отпугнет девушку, к тому же она честно призналась, что на родине остался ее избранник. Что ж, так тому и быть! Я последую совету старика и в этот раз. Выпрошу время у старейшин, а за этот срок поближе познакомлю Вилию с Гримхайлом, за одно постараюсь выведать, что на уме у старейшин. Не нравились мне их застенные игры, не эта ли политика привела потом к краху дом моего отца и чуть ли не стала причиной поражения страны в бессмысленной войне.

После того, как меня покинул старый мудрец, ко мне явилась одна из служанок, которой я поручил позаботиться о Вилии. Она сообщила, что с девушка отдыхает после того, как ее разместили в покоях. Я подавил сильное желание просто навестить ее ‒ Вилия может испугаться и не так меня понять. В памяти возник образ, спящей на моей груди, девушки. Поймал себя на мысли, как мечтаю поскорее назвать ее своей. Своей и больше ничьей. Сделать все, чтобы она забыла о своем женихе, кем бы он ни был. Даже не знаю, почему так тянуло к ней, ведь вчера я ее увидел впервые, а от мысли ее отпустить становилось тяжело и даже больно.

Вилия…

Имя в переводе с языка моих предков значило ‒ чистая река. Она и правда чем-то напоминала горную реку, чистую и прохладную. Странное имя для северянки. Я понял это, когда отвел ее сегодня ранним утром к ручью, как и обещал. Это имя ей дал именно тот, кто знал древний язык моего народа. Определенно, девушка была выбрана мной не случайно, надо будет подробнее расспросить, кем были ее родители.

Вилия

Я лежала с открытыми глазами, рассматривая тени от огня на пологе вокруг моего ложа. Не особо увлекательное занятие, но это помогало отвлечься от предчувствия круговерти, которая застыла за тяжелой дверью комнаты, поджидая меня, как охотник ждет в засаде нерасторопную добычу. Все происходящее казалось нереальным. Только что я спокойно жила у тётки в доме вместе с кузиной и няней. Гила конечно не отличалась нежностью, но матери своей я не знала, а тётя не только выходила и вырастила меня, но, на сколько я знала, выкормила своей грудью на ровне со своей дочерью Силен. Пригляда и ласки вполне хватало и от Неи, которая любила рассказывать сказки и петь песни о первых покорителях Севера.

Теперь все это казалось далеким и до глупости невинным. А может, это я изменилась за те несколько дней, проведенных в плену, в окружении безжалостных убийц и работорговцев? Или мои мысли привел в смятение правитель горного Гримхайла?

Регьярд не пожелает меня отпустить ‒ это я уже поняла, но тогда зачем я ему здесь? Чего он хочет?

Об ответе я побоялась даже думать.

Может, если умолять, воззвать к его чести, он передумает, отпустит восвояси.

«Ещё на колени перед ним опустись, покажи покорность ‒ точно сочтет себя полновластным хозяином спасённой северянки. И знает ли его сердце такое слово ‒ честь?»

Так, утопая в мыслях и сомнениях, я погрузилась в сон. Впервые в моих смутных грезах, похожих на бесконечное блуждание в непроглядном тумане, мне не приснился Илвар.

А утром ко мне явилась весьма неожиданная гостья.

Я еще спала, и тяжелая дрема не отпускала мою душу из цепких сетей сновидений, но ясное осознание чужого присутствия заставило оцепенеть и похолодеть до кончиков сжавшихся в кулаки пальцев.

‒ Ты не подходишь ему! ‒ раздалось в тишине покоев.

От неожиданности, я даже подхватилась и ойкнула. И только, когда осознала, что явь окончательна разорвала ночные путы, сумела рассмотреть девушку, стоящую у изголовья моей постели. Даже отсюда мне было видно, что она высокая и стройная, а её длинные волосы двумя черными шелковыми водопадами спадали на грудь и на плечи, едва сдерживаемые серебряными подвесками.

‒ Ты решила мне сообщить эту новость прямо посреди ночи? ‒ что ещё можно ответить незнакомке, без приглашения явившейся с наставлениями в чужую опочивальню. Может тут так принято?

‒ Нет, просто пришла тебя рассмотреть, ‒ пожала плечами ночная гостья, поморщив аккуратный носик, ‒ хотела убедиться, что такого в тебе нашел мой брат. Кристоф говорил, что ты не представляешь из себя ничего особенного, но мой брат никогда и ничего не делает просто так, а уж все его женщины всегда были хороши собой.

‒ Ну так, ты меня рассмотрела? ‒ как-то не было никакого желания, выслушивать чьё-то мнение о себе, как о новом трофее, привезенным с охоты. ‒ Если да, то, возможно, ты покинешь меня и дашь время полежать еще немного?

Она отвернула полог и присела на край кровати.

‒ Острый язык! Если ещё и ум острый ‒ громкие слова всегда останутся за зубами!

‒ Даже если это и не совсем так, мне не приятен этот разговор сам по себе.

Девушка посмотрела на меня с интересом.

‒ Кристоф говорил, что ты серая, будто скальная стена, но ты не такая, определенно.

И склонила голову на бок, смешливые глаза прыгали с моего лица на волосы, потом на смятую «сорочку», пытаясь рассмотреть во мне что-то.

‒ Для начала хотя бы назови свое имя, ‒ потребовала я, садясь на кровати и, против чужого излишнего любопытства, натягивая повыше одеяло ‒ рубашка была мне слишком велика, от того норовила свалиться с плеч, ‒ и кто такой Кристоф, которого ты упомянула уже раза три в нашей беседе.

‒ Близкие меня зовут Оши, но тебе ‒ велика честь так ко мне обращаться, так что будешь звать меня Ошана. Я младшая сестра Регьярда. А Кристоф ‒ это друг моего брата, его правая рука. Он так же был с ним в этом походе, ты должна была его видеть на перевале.