Грейс улыбнулась Люку так, как матери улыбаются только своим детям.

Будь я законодателем, я бы запретил женщинам пользоваться такими соблазнительными духами. Острый, как бритва, нож, которым Люк резал огурцы, несколько раз выскользнул у него из рук. Все, что отвлекает человека от дела, должно быть запрещено.

Впрочем, духи здесь ни при чем. Люка волновал не столько запах жасмина, сколько женщина, которая выбрала этот запах. Анита.

Она молча стояла рядом с ним, резала помидоры. Мясистые дольки аппетитной кучкой лежали на разделочной доске. Нож в руках Аниты ритмично скользил по дереву, издавая едва различимые и от этого еще более волнующие звуки. Собаки беспокойно сновали по кухне, радостно виляя хвостами в предвкушении вкусного ужина. Мощная природная энергия, исходившая от животных, еще больше натягивала нервы Люку.

Ему нравился запах Аниты, нравилось прикасаться к ней, смотреть на нее. У нее была смуглая кожа, темные волосы. Легкое летнее платье облегало фигуру.

Анита находилась на приличном расстоянии от Люка, но он чувствовал каждое ее движение.

Наконец-то Люк закончил резать огурцы. Можно было подумать, что эти овощи нарезал пятилетний малыш, решивший поиграть со своей игрушечной пилой. Но, в конце концов, все было сделано. Не нужно было больше стоять возле Аниты. Люку следовало бы поскорее удалиться, но он, наоборот, подошел к Аните и бросил порезанные огурцы в миску.

— Давай делать салат, — сказал Люк, потянувшись к доске с порезанными помидорами.

Руки Аниты двигались в том же направлении. Прикосновение к ее руке было для Люка, как прикосновение к оголенному электрическому проводу. Люк взглянул на Аниту. Их глаза встретились всего на одно мгновение, но Люк понял, что пропал. Эта женщина не отпустит его от себя никогда.

— Мне… э-э-э… очень нравится твой мопс, — сказала Анита.

— Мопс? — удивленно переспросил Люк. Он не сразу понял, о чем она говорит.

— Ну, вот эта ваза для печенья. — Анита показала на керамическую вазу, стоявшую на кухонном столе.

— Ах, да! Это! Это произведение вышло из-под рук моей мамы в ее керамический период.

— Керамический период? — переспросила Анита.

— Мама любит называть себя периодическим ремесленником. Месяц она занимается макраме, потом цветным стеклом, после керамикой и так далее до бесконечности. — Люк погладил мопса по гладкой керамической голове. — Чарли — произведение периода, предшествовавшего периоду вязания крючком.

— Прелесть, — похвалила Анита.

— Если ты останешься здесь до Рождества, — сказал Люк Аните, — ты сможешь ближе познакомиться с творчеством Грейс Доул.

С чего это он вдруг заговорил о Рождестве? На дворе август. Почему Анита и Рождество слились для него воедино?

— Делать что-то своими руками — просто замечательно, — проговорила Анита.

— Будет, Анита… Ты ведь приехала из Лос-Анджелеса, а там вручную люди разве что только на кнопку звонка нажимают, чтобы камердинер подогнал к подъезду их машину.

Анита рассмеялась.

— Я больше не живу этой жизнью. Я изменилась.

Люк пристально посмотрел на Аниту. Его сердце забилось сильнее. С каким бы удовольствием он бросил сейчас к черту эти проклятые овощи, схватил ее и задушил в своих объятиях.

— Да, ты изменилась, и очень сильно. Нет больше туфель на высоченных шпильках, нет элегантных деловых костюмов.

— Нет работы, — грустно продолжила Анита. Она хотела изобразить что-то вроде смешка, но получилось неискренне. — Сейчас для меня, важно совсем другое.

— Да. Кто бы спорил… — сказал Люк так тихо, что Анита едва расслышала.

— Как там салат? — прервала Грейс их беседу. Анита отскочила от Люка.

— Все готово. — Она схватила разделочную доску и сбросила помидоры в миску, затем отправилась к раковине мыть руки.

— Почти готово, — поправил Аниту Люк. — Мы забыли перемешать, — уточнил он и начал перемешивать салат двумя огромными ложками.

Что она здесь делает? — думала между тем Анита. Сидит с Люком за одним столом, будто она член их семьи?

Но Анита была реалисткой. Это значит, что она не верила сказкам о счастливой семейной жизни и рыцарях в сияющих доспехах. Такого не бывает. По крайней мере, с ней не было, и быть не может.

Анита все вытирала и вытирала руки кухонным полотенцем. Она все еще помнила, как Люк дотронулся до нее. Она все еще слышала этот тихий с хрипотцой голос, говоривший ей о том, как она изменилась. Люк имел в виду не только одежду. Это было понятно.

Анита не могла позволить инстинктам управлять ее головой. Этот было бы равноценно самоубийству. Она приехала в Мерси не затем, чтобы искать романтических приключений с мужчинами или восстанавливать отношения с конкретным мужчиной. Она приехала сюда, чтобы вырастить ребенка, создать свою собственную маленькую семью из двух человек. Вот и все. Ничего больше.

Анита положила полотенце на кухонный стол.

— Знаешь, я еще не закончила распаковывать вещи. Я, пожалуй, пойду и дам вам возможность спокойно поужинать в кругу семьи.

— Как? Ты даже не хочешь попробовать, что у нас с тобой получилось? — Люк протянул ей миску с салатом. — Кроме того, если ты сейчас уйдешь, моя мама никогда тебя не простит.

— Я… я…

— Ничего не хочу слышать. — Люк показал Аните на гриль, стоявший во дворике под навесом. Клубы ароматного дыма уже поднимались над ним. — Если тебе понравился мамин мопс, тебе понравится и ее говядина.

Анита рассмеялась.

— Просто я не хочу вам мешать. Я человек посторонний.

— Ты не посторонняя. — Люк подошел к ней ближе и вложил ей в руки большую стеклянную миску с салатом. — Мы старые друзья, которые решили вместе поужинать.

— Так?

— У-ух.

— Хорошо. — Темно-синие с зеленоватыми вкраплениями глаза Люка не отпускали Аниту. — Я рад, что мы договорились.

— Я тоже рада, — с трудом выговорила Анита. Но если это так, то почему же ей так хочется схватить Люка, прижать к себе и попробовать здесь, черт возьми, не только говяжью отбивную?

* * *

Пока картошка и говяжьи отбивные, шипя, поджаривались во дворе, Люк спрятался в маленькой нише, усевшись за компьютер. Это было трусливое отступление. Провести оставшееся до ужина время вместе с Анитой он просто побоялся. Но Анита была недалеко. Она снова подсела к Эмили, чтобы помочь ей доделать доклад. После совместного приготовления салата Люк вышел из строя. Голова отказывалась соображать.

Люк уединился в своей нише и всеми силами пытался сосредоточиться на работе. Но в голове было пусто. Сколько он ни пытался сосредоточиться на экране, следя за курсором, перед глазами все время стояла Анита. Краем глаза он мог видеть ее. Она сидела справа от него, и у нее, кажется, не было проблем с концентрацией внимания. Она смеялась и разговаривала с Эмили. Люк расправил плечи, положил пальцы на клавиатуру и начал набирать текст.