— В саду? — переспрашивает отец. Похоже, он в состояниизапомнить только то, что интересует его непосредственно.

— Да, но сад большой, и поэтому Артур хотел попасть кминипутам, чтобы они показали ему, где спрятано сокровище, — заключает бабушка,довольная собственной логикой.

Отец все еще не может связать обрывки мыслей. Сейчас онбольше всего напоминает сеттера, в растерянности топчущегося возле кроличьейноры.

— У вас есть лопата? — неожиданно спрашивает он, плотоядноулыбаясь и хлопая глазами.

За окном ночь готовится вступить в свои права. Изрезанноедлинными синими полосами небо напоминает шкуру зебры.

* * *

Перед крыльцом стоит родительский автомобиль, пучки света отгорящих фар желтыми лучами пронизывают сад.

В саду громко пыхтят и охают. В желтоватом свете виднасвежевырытая яма. Время от времени из ямы показывается лопата: она выбрасываетна траву кучку черной земли.

Другая лопата, менее проворная и менее нагруженная, взлетаетнад другой ямой, и тоже выбрасывает на траву свежую землю.

Тяжко вздыхая, бабушка сидит на верхней ступени крыльца исмотрит на изменившийся сад. Сейчас он больше всего напоминает поле битвы.Повсюду зияют ямы и высятся кучи земли, словно в саду поработал гигантскийсвихнувшийся крот. Впрочем, кроты не имеют привычки реветь. А из одной ямытолько что раздался громогласный рев. И высунулась голова.

Голова эта принадлежит отцу Артура, однако узнать его оченьтрудно, так как лицо у него выпачкано в земле. У него сломалась лопата.

— Как можно что-то отыскать с таким дурацким инструментом? —возмущается он, в ярости отбрасывая переломившийся черенок.

Над краем другой ямы показывается голова его жены, также всяв земле.

— Успокойся, дорогой! Не стоит нервничать! — говорит матьАртура.

Ей прекрасно удается сводить употребление слов к минимуму. Авот поддерживать в порядке свой внешний вид не получается: платье, в которомона приехала, превратилось в мятую грязную тряпку, один рукав оторвался иболтается на ниточке.

— Дай мне твою лопату! — раздраженно говорит отец. Онвырывает из рук жены лопату и вновь ныряет в свою яму. Из ямы летят комьяземли.

Бабушка в отчаянии, обитатели ее сада тоже.

Чувствуя себя опустошенной, ничтожной и бесполезной,бабулечка, несмотря на присущую ей энергию, являет собой легкую добычу длястрашной болезни, именуемой депрессией, гнусного недуга, подхватив который,человек отказывается бороться с возникшими на его пути трудностями. Наверное,бабушкина депрессия пряталась глубоко под землей, а теперь непрошеные копателивыпустили ее наружу.

— Зачем искать клад, если Артура все равно нет, и он неможет им воспользоваться? — спрашивает бабушка упавшим голосом.

Вынырнувший из ямы отец пытается утешить ее.

— Не беспокойтесь, бабулечка. Ну, может, он и потерялся, нотолько чуть-чуть. Я знаю своего сына, он всегда такой непоседливый. И при этомужасный гурман, поэтому он непременно вернется к обеду, — добавляет отец своимсамым убедительным тоном.

— Но сейчас уже десять, время ужинать, — уточняет бабушка,сверяясь с часами.

Высунувшись из ямы, отец убеждается, что действительнонаступает ночь.

— А? Что? Ах, да, вы правы, — соглашается он и с удивлениемконстатирует: ах, как быстро летит время, когда ищешь клад!

— Но это ничего, он придет и сразу отправится спать, и такимобразом мы сэкономим один ужин, точнее, половину ужина.

— Франсуа! — возмущается мать.

— Не волнуйся, это я шучу, — защищается отец. — Разве ты непомнишь пословицу: кто спит, тот обедает?

Его жена продолжает ворчать — просто так, для порядка.

— Кстати, насчет обеда… так как спать я не хочу, то ижелудок мой тоже спать не собирается, — говорит отец, намекая на то, что онлично вполне готов что-нибудь съесть.

— У меня остался кусочек именинного пирога Артура, —поддерживает разговор бабушка.

— Превосходно! — радостно восклицает отец. — Раз нас не былона дне его рождения, мы имеем полное право отпраздновать это событие!

— Франсуа! — раздается плаксивый голос матери. В еесловарном запасе это имя занимает особое место: она произносит его часто ивсегда с упреком.

— Я умираю с голоду! — громко заявляет Барахлюш.

Тело паука размеренно колышется, сидящие на лапе минипутыраскачиваются в такт, и от этой тряски желудок юного принца дает о себе знать.

— Ты, главное, не забывай предупреждать нас, когда ты естьне хочешь, — язвительно откликается его сестра.

— А разве хотеть есть — это преступление? Что-то я никогдатакого не слышал! И вообще, мы не ели уже несколько селенелий! — ворчит принц,держась руками за живот, словно тот, не встретив понимания, намереваетсясбежать в более понятливое тело.

— К тому же мой организм растет, значит, ему нужен материалдля роста! Что, разве я не прав?

— Прав. Но сейчас твоему организму придется потерпеть, таккак мы уже у цели! — говорит Селения, прерывая дискуссию в самом зародыше.

Впереди начинается каменный туннель, перед которым зияетширокий разлом: давным-давно в это место ударила молния. Камень по краямразлома искрошился… а может, это огромное древнее чудовище яростно изгрызло егосвоими острыми зубами.

В дальнем углу разлома виднеется отверстие — темное, затянутоеслизью. Вода, сочащаяся из стен разлома, капает вниз совершенно бесшумно: днотак глубоко, что звук разбивающихся капель не долетает до поверхности земли.

Селения и оба мальчика крепко вцепляются в шерсть,покрывающую ногу паука, и толстый скакун с размаху плюхается в разлом. Вотличие от минипутов, для него это всего лишь небольшое углубление. К счастьюдля наших героев. Ведь если бы им пришлось спускаться по мокрым стенам, онимогли бы сорваться в каменную пропасть. Что, согласитесь, не слишком приятно.

Очутившись на дне разлома, принцесса, не объясняя ничегосвоим спутникам, отправляется на поиски и довольно быстро находит то, чтоискала, а именно табличку со словами: «Проход запрещен». Для тех, кто не владах с грамотой, под надписью на всякий случай нарисован череп с костями.